— Какой обычный? Хвойный, лиственный или, быть может, тропический, с пальмами?

Она чуть нахмурилась, припоминая.

— Хвойный. Точно хвойный — я там елки помню.

— Ясно. Значит, умеренный пояс. То есть, теоретически этот остров может находиться в зоне нашего плавания. Только теоретически, так как в районе Императорских гор никаких островов на карте не значится, а следовательно…

Закончить свою фразу он не успел: в дверь каюты постучали.

— Юлия, вы здесь? — голос Заболотского.

— Да, Сергей Дмитриевич, входите.

Профессор открыл дверь и воскликнул:

— Опаньки! Оба здесь, голубки! Вас-то я и ищу. Ступайте за мной.

И он шагнул в коридор.

— Что-то случилось, Сергей Дмитриевич? — спросил вслед Виктор.

Тот остановился и чуть повернул назад голову.

— С севера надвигается шторм. Довольно серьезный. Так что, мы меняем курс и следуем в зону второго приоритета.

— Горы Картографов? — уточнил, замирая, Виктор.

— Они самые, — нетерпеливо подтвердил Заболотский, окончательно разворачиваясь. — И торопитесь уже — нужно срочно обсудить изменение программы исследований!

С этими словами он зашагал по коридору прочь, а брат с сестрой обменялись потрясенными взглядами.

— Кажется, началось, — хмуро произнесла Юлия.

Лед, кровь и ненависть (из воспоминаний Игоря Логинова)

Лед, кровь и ненависть (из воспоминаний Игоря Логинова)

Антарктида. Научная станция «Амундсен-Скотт» 10 января 2011 года.