«Так, Игорь, — мысленно чуть тормознул я себя в этом месте, — тут главное — не перегнуть палку, чтобы не лишить твою речь правдоподобия. Нужно в эту банку сгущенки насыпать чуть-чуть хины, чтобы не выглядеть уж слишком белым и пушистым!»

— Возможно, — продолжал я, подпустив в голос чуть-чуть сдержанного негодования, — любой из ваших высших не стал бы колебаться в подобном случае: ведь такая цель все спишет. Но меряя людей по себе, вы допускаете серьезную ошибку. И, должен вам заметить, я порядком устал от того, что меня вечно представляют этаким проводником Вселенского Зла, вешая на меня все мыслимые и немыслимые грехи, применяя ко мне по умолчанию презумпцию виновности. Причем, делают это даже те, кто должен встать со мной в один строй против общего врага, и даже в тот момент, когда враг этот находится уже у самого порога! Может быть, хватит, а?!

Последние слова я произносил уже с такой искренней горечью, что, пожалуй, даже сам Станиславский сказал бы: «Верю!», потому что на этом этапе моя актерская игра была таковой лишь отчасти. Я действительно многократно проживал и испытывал те чувства, которые сейчас изображал. И то, что в данном случае подозрения моих союзников были, скажем так, небеспочвенными, сути дела не меняло. Да воздастся каждому по вере его!

Что, господа анхоры? Считаете меня лицемерным и подлым негодяем, для которого не осталось ничего святого в жизни? Как вам будет угодно. Но в таком случае и я оставляю за собой право оправдать ваши худшие ожидания. А если в результате мы остановим харров и губителя, ни одна собака из ваших рядов в мою сторону и тявкнуть не посмеет… да и не подумает даже, ибо сами вы на моем месте поступили бы так же, причем, без тени сомнения и малейших угрызений совести.

Диллину, кажется проняло. Более того она (невероятное дело!) даже слегка смутилась, и об этом шепнул мне мой Э-детектор. Пауза затягивалась. Очевидно, дилемма, которая стояла сейчас перед доминатором Диллиной, оказалась крепким орешком, а остальные просто не решались нарушить этот процесс. Наконец, анхорийка сфокусировала свой взгляд на моем лице, и мне на мгновение показалось, что я встретился глазами с рентгеновским аппаратом. Однако, смею надеяться, экзамен этот я выдержал с честью, оставшись непроницаемым для ее «сканера». Наконец, она произнесла:

— К сожалению, план, о котором я говорила, не имеет равной по эффективности альтернативы, иначе, бесспорно, я бы предпочла его не применять. Анхоры не страшатся окончательной гибели, что, разумеется, не значит, что нам безразлично продление собственной жизни. Если мы идем на это, то не потому, что вы нас вынуждаете, но потому, что стремимся к единственной цели — предотвратить освобождение Тринадцатого. Теперь далее. Для осуществления вашего плана достаточно примерно тридцати секунд полного отвлечения внимания врага. Мы постараемся дать вам это время. Но если вы за него не успеете нанести удар… Мы выходим из боя и эвакуируем хранителя вместе с Осколком.