По правде, у меня самого перед глазами плавали черные пятна.

– Бизнесмены хреновы… Хозяева жизни! – сквозь зубы проговорил оборотень. – Это они так отдыхают после тяжелого трудового дня, сволочи.

– А вы, я смотрю, социалист.

– Да, у меня есть свои идеалы, которые я не собираюсь предавать. Это плохо?

– Да нет, я сам – приверженец старых идеалов. Просто они у меня лет на пятьсот старше ваших. Но я подумал вот о чем. Вы не боитесь, что через несколько десятков лет мы останемся единственными приверженцами хоть каких-то идеалов?

– Мы – это вы и я? Или мы – вампиры и оборотни?

– Хороший вопрос. Мне бы хотелось, чтобы в лагере идеалистов оказались все кровные братья и ваше сообщество, но, боюсь, это нереальные мечты. Большинство вампиров слишком озабочены удовлетворением собственных потребностей, следовательно, их идеалы перемещаются из духовной в материальную сферу.

– Верно. И в этом мы очень похожи на людей. Как ни странно.

– Ничего странного. Все мы вышли из людей. Они – субстрат, на котором зиждется наше существование.

– А может, не субстрат, высший Анджей? Может, люди – корни, которые связывают нас с изначальным миром?

– Может быть. Я об этом часто задумываюсь. Не будет людей – не будет нас. И вовсе не потому, что кровные братья вымрут от голода, хотя это тоже достаточно важно. Мне кажется, с исчезновением людей вампиры утратят смысл жизни – они живут для нас, а мы для них. Мы взаимосвязаны не только пищевой цепочкой. Хотя, возможно, я и неправ…

Оборотень бросил на меня уважительный взгляд.

– Да, высший Анджей. Мне тоже иногда кажется, что наше существование взаимосвязано более сложным образом, чем принято обычно представлять. Есть мудреное ученое словечко – симбиоз…

И тут у меня в кармане зазвонил телефон. Я даже вздрогнул. Прошлый раз черный прямоугольник из пластика включился, чтобы предупредить меня об опасности. Чего ждать сейчас?

Я вытащил мобильник из кармана, недоуменно покрутил в пальцах. Он продолжал играть полонез Огиньского, вибрируя в пальцах.

– На зеленую кнопочку, – будто бы между прочим обронил Пашутин. Он уже был наслышан о моей нелюбви к новомодным техническим приспособлениям.

Нажав на подсвеченное изображение телефонной трубки, я поднес мобильник к уху.

– Да?

– Андрей Михайлович? – произнес знакомый голос.

– Я.