— М-да, — я в сомнении закусил губу. — Все интереснее и интереснее.

— Разведать надо, — предложил барон. — Конными туда соваться толку нет. Сразу заметят, а вот если по земле, да на пузе, может, и прокатит. Мы с Амиром сходим, разузнаем, что к чему, а вы пока тут схоронитесь. Кустарник плотный, зеленый. В жизни вас никто тут не найдет, если только вино пить не вздумаете да скабрезные песни дурными голосами орать.

Оставив нам на попечение своих лошадок, Амир и Ярош, вооружившись только кинжалами, исчезли в густых зарослях кустарника, предоставив нам возможность ждать.

Время тянулось невероятно медленно, будто густой тягучий сироп из перевернутого стакана. Казалось, облака замедлили свой неспешный торжественный марш на небосклоне, застыв в немом молчании и полном безразличии к мельтешащим внизу, словно мураши, людишкам. Лошади беззаботно паслись неподалеку, с наслаждением щипля мягкую сочную траву, а мы с Парусом резались в карты.

— Две десятки и четверка, я выиграл. — Здоровенная лапа Покопа опустилась на горстку монет.

— Черта с два. — Я хлопнул по протянувшейся к кучке золота жадной грабке бывшего стражника. — С чего это две десятки и четверка кроют моих вальта, даму и двойку? Нелогичные какие-то у твоей игры правила.

— Вполне нормальные правила, — пожал плечами хитрый Парус и принялся пересчитывать выигрыш. — Бой идет по последней карте, что последняя пришла. У кого старше, тот и молодец. У тебя что, двойка? У меня чистая четверка, так что выигрыш за мной.

За последние полчаса я продул в карты порядка тридцати полновесных золотых. Ну не играю я в них, не люблю. С незнакомыми или на деньги, так вообще зарок дал, а тут угораздило от нечего делать повестись на уговоры Паруса и поставить на кон несколько золотых кругляшей. Сначала я даже выигрывал, правила были немудреные, да и карта мне откровенно шла. Впрочем, в какой-то момент ситуация начала меняться. Сначала Парус отыграл у меня два золотых, потом четыре, а после и вовсе принялся вгонять в долги, ход от хода повышая ставки. К концу пятого кона на траве передо мной лежала внушительная горстка из тридцати монет, обязанная перекочевать в карман одного из игроков, и им, разумеется, был отнюдь не я.

— Идут, похоже. — Покоп спешно убрал свой сомнительный выигрыш в маленький кожаный мешочек на поясе и довольно похлопал по нему ладонью.

Проломившись сквозь кусты, грязные и усталые, наконец появились Банус и Грецки и, тяжело опустившись на землю, разлеглись на траве.

— Ну что там? — тут же позабыв о проигрыше, с нетерпением поинтересовался я.