Даже закралось подозрение, что де Охеда мне ненавязчиво свое приданое демонстрирует. Девка-то — на последнем подходе к замужеству. Тридцатник ей точно есть. А местные «лос бандитос» ее в качестве спутников жизни не устраивают. Это сразу видно. Большие у девочки претензии к мужскому интеллекту.
Все прошло бы чинно. Покушали бы, посмотрели выступления в смеси фестиваля латинских народных песен пополам с хореографией типа «Крези хорс». Но вот тут, неожиданно для всех, приняв на грудь грамм двести рома, на сцену прямо через оркестровую яму полезла поддатая Сажи. Подбодренная смешками и улюлюканием публики.
Охранники было дернулись, но по знаку Охеды вернулись на место.
Сажи, больше руками, чем словами быстро объяснила оркестру, что от него требуется, и ее подсадили на рампу.
А дальше произошла сенсация.
Сажи исполнила песенку про любовь, которую написала шестнадцатилетняя девочка из Мексики по имени Консуэло Веласкес, когда еще сама ни с кем не целовалась, и мелодия этой песни вот уже больше полувека является мировым хитом.
И зал разом затих.
Сильный, богатый обертонами голос Сажи вознесся над залом и моментально покорил его с первых звуков, вводя публику в прострацию. В катарсис.
Я слышал, как Сажи пела раньше с девчатами, и знал что у нее хороший голос, но чтобы вот так… Среди живущих певиц ее и сравнить-то не с кем. А Мария Каллас умерла. А у Сажи голос, надо отдать должное, лучше, чем у Каллас, богаче и пронзительней.
Надо ли говорить, что публика ее со сцены не отпустила.
Сажи бисировала «Бесаме мучо».
Потом спела «Калинку» с мощнейшим голосовым выходом — все, что знал оркестр из русского репертуара.
Потом уже без оркестра по требованию публики спела еще несколько песен.
Да так, что уходить нам пришлось через черный ход.
На вопрос, зачем она это сделала, шалая Сажи ответила:
— Всю жизнь, Жора, об этом мечтала. Именно в таком шикарном зале. Так что я дальше никуда не поеду.