— Что с вами? — спросил Сенгтай, удивленно глядя на старика.

— Ерунда, — уверенно ответил тот. — Наверно, приболел слегка. Я же довольно стар!

Они оба рассмеялись, но лишь один из них знал цену этому смеху.

* * *

Зима пришла в лес Гакхи, одарив его большим количеством снега и трескучими морозами. Ветви деревьев согнулись под тяжестью снежных шапок, а следы тех немногочисленных животных, что отваживались пускаться за пропитанием, заметали все новые метели. И все же эта зима была какой-то особенной. В ней было что-то спокойное и невозмутимое, пожалуй, даже величественное. Никогда раньше Сенгтай не задумывался над этим, но этой зимой у него было время подумать.

Несмотря на предложение Даргона покинуть пещеру и вернуться в Таштак, Сенгтай остался. Он еще не решил, что делать, и поэтому не спешил менять обстановку. К тому же он помогал старику вести хозяйство. Как ни странно, но легкое недомогание, охватившее Даргона, не проходило. Каждый день старик заваривал себе лекарственные травы, готовил всевозможные настойки. На какое-то время ему становилось легче, кашель отступал, и тогда они с Сенгтаем поднимались наверх и сидели на белоснежной поляне, разговаривая о жизни, природе и вечности. Иногда они вместе ходили на охоту, но чаще Сенгтай делал это один.

Время шло, и незаметно наступил 2860 год. Уединенная жизнь Сенгтая и Даргона продолжалась. Они по-прежнему проводили дни вместе, вот только все реже поднимались наверх.

Даргону становилось хуже. Лекарства не помогали, и он быстро терял силы. Сенгтай никак не мог понять, почему это происходит. Раньше старик никогда не болел, да и как это вообще возможно, если он был бессмертен? Сенгтай пару раз задавал ему этот вопрос, но Даргон отвечал неопределенно. К концу зимы он совсем перестал подниматься с кровати. Тогда лекарства начал готовить Сенгтай. В такой момент он, разумеется, не задумывался о том, чтобы уйти. Напротив, был рад, что не ушел прежде.

Используя знания, которые ему дал господин Екои, Сенгтай приложил все силы, чтобы поднять Даргона на ноги. Но пришла весна, а старику так и не стало лучше. Он похудел и осунулся и уже не был похож на того высокого, плечистого, излучающего силу Даргона, которым помнил его Сенгтай. Волосы старика сильно поседели и поредели. Кожа стала морщинистой, а узловатые пальцы едва могли удержать кружку с водой.

Старик медленно угасал, словно огонь, в который больше не подбрасывают дров. И Сенгтаю было больно смотреть на это. Он чувствовал вину, хотя и знал, что не был виноват. Однажды он спросил Даргона, не по его ли вине тот заболел. Не от того ли Даргон стал таким беспомощным, что отдал все свои силы ему, Сенгтаю. Но старик только тихо рассмеялся и ответил: «Мне была дарована вечная жизнь еще до того, как я стал Северным Ветром. Кто же сможет отнять ее у меня?».