– Ого! – удивился Ластычев. – Никак батюшка царь к нам пожаловал? Литерным составом из Алексина в Калугу с остановкой в Ферзикове?

– Давай, не тяни. Опускай!

– А что случилось, майор?

– Так надо.

Ластычев пожал плечами, надел стоптанные кеды. Кеды были его летней обувью, валенки (изрядно погрызенные молью) – зимней, а резиновые сапоги – всесезонной. Другой обуви не было.

– Как скажешь... – Он подошел к пульту– небольшому столбику, похожему на профессорскую кафедру, выкрашенную в серебристый цвет, – откинул крышку и нажал красную кнопку.

Оба шлагбаума дернулись, как по команде, и стали медленно опускаться.

Ларионов удовлетворенно кивнул и поспешил обратно, на ТУ сторону.

Ластычев похлопал себя по карманам, поискал сигареты. Сигарет, естественно, не было. Он вернулся в комнату, взял со стола стеклянную банку, набитую пеплом. Встряхнул, но не обнаружил ни одного бычка. Вот оказия. Видимо, он распотрошил их еще вчера – завернул табак в газету и выкурил. Ластычев озадаченно почесал в затылке и вышел на улицу. Подошел к переезду, но стоило ему поравняться со шлагбаумом, как раздался грозный окрик:

– Стой! Дальше нельзя!

Это звучало как приказ, и Ластычев повиновался – скорее автоматически, не успев осознать разумом, что он делает.

Ларионов снова подошел к нему: теперь они стояли разделенные шлагбаумом.

– В чем дело, парень?

– Значит, так. – Налетевший порыв ветра выбил из прически Ларионова одну прядь, майор неторопливо пригладил ее рукой, вернув на место. – Я тебе не парень, а товарищ майор. Это понятно?

Ластычев сощурился, пристально посмотрел на «товарища майора», но не сказал ни слова. Он просто кивнул.

– Хорошо. Теперь слушай меня внимательно. Эта территория, – он ткнул пальцем с аккуратно подстриженным ногтем куда-то за спину Ластычева, – оцеплена. У нас есть приказ: никого не пускать – ни в ту, ни в другую сторону. А в случае неповиновения – применять табельное оружие. Это тоже понятно?

– Ого! – Ластычев присвистнул. – Дело-то, похоже, серьезное?

– Вот именно.

– Так что же... Вы теперь меня не выпустите? Ларионов покачал головой:

– Не имеем права.