Ну или «Кото-хи».
— Ура предусмотрительным и добросовестным оружейникам, — слабо прохрипел я, сползая на пол рядом с лежащим Кристианом. — Низкий поклон и благодарность. И слава Тебе, Господи, что не оставил…
Прежняя мерзкая мысль снова всплыла в мозгу: «Ты заражен львиным зевом, парень. И жить тебе осталось всего ничего. Так зачем все эти потуги и трепыхания? За что благодарить Бога?»
— А вот и хрен тебе, — пробормотал я во тьму, царившую в оружейной лавке, хотя обращался, главным образом, к страху, поселившемуся внутри меня. — Знаю эти все твои упаднические мысли и настроения. И не из таких ситуаций выходили да домой возвращались. Еще потрепыхаемся!
Словно в ответ на эти слова, за дверью раздался разочарованный вибрирующий рев. И хотя его громкость и была приглушена несколькими сантиметрами стали, по моей спине, обгоняя ручейки пота, пробежала волна ледяной дрожи.
Рядом со мной тихо простонал Кристиан — очевидно пришел в себя.
— Месье, месье…
— Лежи уж.
— Ревуны, месье…
— Не достанут нас ревуны.
Я с трудом поднялся и побрел вглубь лавки, выставив перед собой руки и пытаясь отключиться от возни за дверью. Будем считать, что это кошки скребутся, просятся, чтобы их пустили в теплый дом, а я не пускаю их: нечего там, наказаны!
Сейчас важнее были не те, кто снаружи, а те, кто мог оказаться
Меня передернуло. Нет, в герои фильмов ужасов я не гожусь. Да и не любил я эти, зачастую дешевые, киноподелки никогда. Не видел в них смысла. Как будто в нашей жизни настолько мало страшного, что нужно добирать недостающие эмоции, просматривая вечерком очередной ужастик и пугаясь, пугаясь, пугаясь до сладкой сердцу дрожи, до подпрыгивания с икотой, когда кот решит понюхать твою голую пятку… Я считаю так: хочешь пугаться, не хватает адреналина — иди работать на опасную работу. А если хочешь еще больше экстрима — закидай какое-нибудь важное государственное лицо или уголовного авторитета (зачастую это одно и то же) яйцами или помидорами — на твой вкус. И молись, чтобы охрана промахнулась, а в участке тебя били не до группы инвалидности…
— Месье…
— Да что ты там?! — Я натолкнулся в темноте на какой-то выступ и здорово зашиб плечо.
— Справа от двери висела лампа.
Я потер ноющее плечо, помянул чью-то маму и попытался вернуться к двери. Споткнулся о Кристиана и вдруг понял, что различаю предметы в темноте, которая уже и не темнота вовсе — так, полумрак предрассветный. Очевидно, линзы на моих глазах каким-то образом перестроились, просветляя тьму. Что ж, не помешает… то есть — как раз вовремя. Чтобы осмотреться.