Очнулся я на одной из трех коек в каюте Саймона. На другой лежала с закрытыми глазами Ольга. Судя по гулу переборок, «Коча» шел на винтах, выжимая всю мощность хода, на какую был способен силовой агрегат. Саймона я заметил не сразу, он появился в поле моего зрения через несколько секунд.

— Очнулся? — спросил он.

— Вроде бы. Чуть на тот свет меня не затянула эта чертова железяка.

— Затянула, — спокойно ответил судовой врач.

— Что? — поразился я.

— Три минуты клинической смерти, — развел он руками. — Честно говоря, я сильно встревожился. Но мы запаслись отменным реанимационным оборудованием. Ну и везение, разумеется. Док достал тебя с сорокаметровой глубины. Погружался и всплывал с такой скоростью, что сам получил баротравму. Но лежать его не заставишь. Он ведет корабль вместо тебя.

— А Катя одна на стрелковом комплексе?

— Да. Людей катастрофически не хватает. Вскоре и мне, видимо, придется научиться обращаться с орудиями.

— Что с Ольгой?

— Спит, — уклончиво ответил Саймон. — Я дал ей добрую дозу успокоительного. Перенервничалась она сильно, когда прыгать пришлось.

— И все? Физические повреждения какие-нибудь есть?

— Перелом правой ноги. Не опасный. Ну и откачивать ее тоже пришлось, правда, дело ограничелось потерей сознания, а не клинической смертью.

— Что-то ты не договариваешь… — насторожился я.

— Ну… Ей надо полежать несколько дней. Позвоночник цел, нет даже компрессионного перелома позвонков, но все же позвоночные диски претерпели чрезмерную нагрузку.

— Ей больно?

— Да. В общем-то этим, кроме перелома и психической травмы, все ограничивается. Но ее придется подержать еще дня три на постельном режиме и на обезболивающем.

— А я?

— С тобой все в порядке, думаю. Судя по показаниям диагностического оборудования, последствия кислородного голодания мозга проходят без осложнений.

— А корабль вести я смогу, чтобы освободить Дока?