Все-таки, враг не всесилен. Хотя, действительно, ужасен: потери от первого, внезапного удара, были огромны. От быстрого и окончательного разгрома спасла только заблаговременная подготовка обороны. Да еще амуниция Санитаров, включая защитные мерцатели и испарители.

Самообладание Маха тоже стало решающим фактором: он успел вовремя перебросить все силы в пораженный сектор, успев перекрыть пути возможного развития атаки.

Однако становилось ясно: варвары воюют лучше, обладают мощным оружием и совершенно бесстрашны. На неопытных бойцов Армии Мима это производило наиболее угнетающее впечатление. Мах и немногочисленные Сильные, как могли, подбадривали подчиненных, взывая к их боевому духу.

Но у выходцев из Темной, Безмолвной или Мудрой Линий нет и не может быть боевого духа. Просто так устроено генетически. И варвары, почуяв слабину, не преминут этим воспользоваться.

Особенно неприятно осознавать, что в глубину Бастиона ворвалась лишь малая часть безжалостной орды. Напавшие, по большому счету, могут ограничиться проделанной работой: они подготовили отличный плацдарм для высадки основных сил.

Как ни ужасно, но для защитников Бастиона уже начался обратный отсчет…

Коридор завален тяжелыми металлическими брусками – что-то среднее между блокпостом и баррикадой. Квадратное рыло испарителя торчит в узкую бойницу, бронированный палец бойца на спусковом выступе. Он не целится: испаритель поставлен на широкий контур – как раз по сечению коридора. Если варвары не идиоты – они не повторят попытку пойти напролом. Даже учитывая их пренебрежительное отношение к жизни: количество вражеских бойцов пока ограничено.

Такими баррикадами, к тому же – в два оборонительных эшелона – успели загородить все выходы из сектора. Рядовые бойцы вооружены тукерами – доверить испаритель в критической ситуации можно лишь Сильному: страшное оружие, используемое неумело, может сыграть на руку врагу. К примеру – пробить стену и создать лазейку для прорыва обороны.

Но Мах слишком хорошо понимал другое: в этой безнадежной ситуации рассчитывать можно только на себя самого.

И на Гора, конечно.

Мах, соскочил с транспортной платформы и, пригнувшись, подскочил к укреплению.

Здесь, мрачный и решительный, уже ждал Гор. Поглядывал в заградительный туман, словно зыбкое марево манило его в удушливую глубину…

– Что, гады, стреляют? – спросил Мах.

– Притихли, что-то, – задумчиво произнес Гор. – Даже странно…

– Замышляют что-то духи…

Гор скосился на Маха: почему тот назвал варваров специфическим земным термином? Или в Сильном опять проснулся сержант российской армии? Война – самое яркое воспоминание, которое не стереть и не залепить свежими ярлыками.