— Габриел. Что ты здесь делаешь, Габриел? Я думала… я думала, ты никогда… не вернешься домой… ты сказал… — Вдох. — Ты привел ее? Ты привел… Элспет? Я все спрашивала себя, где она прячется? Наша Элспет…

Ее голос плыл как облако.

Габриел проглотил слюну пересохшим ртом. Даже сейчас он не мог заставить себя солгать бабушке.

— Она отправилась скитаться в буше, ба, ты же помнишь. Три года прошло. За это время она далеко ушла.

— Не так далеко, как старая Ладуманжди, — улыбаясь, прошептала бабушка. — Она… Она оставила свою… жизнь позади. Все, что она взяла с собой, это гнев. Она сердилась так долго… так опасно долго… Не сердись, Габриел, не сердись на меня, не надо так.

— Да почему я должен сердиться на тебя, ба? — спросил Габриел.

— Я отдала Элспет мой гнев… весь мой гнев. Я видела, как она носит его в своем сердце… Знаешь, я думаю… я думаю, это и делают старые люди. Они собирают весь гнев… весь гнев… приставший к ним, как клещи к нахальным собакам Рууда, а потом передают его дальше, молодым… чтобы те несли. Поэтому он всегда растет и становится все больше… и больше…

— Тише, ба, тише.

Глаза Лалуманджи следили за порханием невидимой бабочки.

— Мы плавали там, в озере… у Скалы Макея… и ловили рыбу. Помнишь?