Или вызывает несварение желудка.

Почувствовав, что лифт остановился, Габриел предупреждающе поднял руку. Бессознательно он перенес вес тела на носки. Теперь он готов.

Маленькая прихожая, куда они вошли, была всего пару метров шириной. Прямо напротив лифта располагалась вторая дверь. Габриел не сомневался, что здесь должны быть «глаза», наблюдающие за теми, кто входит, но камеры были хорошо спрятаны. Он тайком сжал руку Изадоры; коснулся плеча Чуен и, наконец, положил ладонь на пластинку. Дверь открылась.

Их взору предстало огромное, тускло освещенное помещение, занимающее весь девяностый этаж здания. Его наклонные стены образовывали внутренность пятиэтажной пирамиды, которая венчала «Пенис Рейнера». Постепенно сужаясь, они уходили вверх, исчезая в темноте. Пустое пространство пола прерывалось только странной, отдельно стоящей колонной и трехметровым кубом, который и был прихожей. Отсутствие стен-перегородок возмещалось затуманивающими полями, которые не позволяли взгляду проникнуть далеко во мрак, тем самым охраняя частную жизнь его хозяина. Хотя совершенно иное, это помещение было столь же впечатляющим, как резиденция Наоми Сол.

Единственное окно тянулось вдоль всей пирамиды, давая 360-градусный обзор ночного неба, за исключением тех мест, где затуманивающие поля гасили этот эффект. Вид был необычный, но чем именно, Габриел не мог понять.

Когда первое изумление прошло, землянин обнаружил, что его глаза притянуты к единственному источнику света в этом помещении. Две парящие лампы рисовали круг света метрах в пятнадцати слева от Габриела, в центре которой стоял деревянный письменный стол красивой резной работы. За столом сидели двое — мужчина и женщина, — изучали что-то на телеэкране. Когда дверь открылась, впуская Габриела с его спутницами, эта пара подняла головы без всякого удивления.

Голоизображение исчезло. Мужчина встал, гранитной глыбой возвышаясь над столом.

Саксон Рейнер.

— Привет, Наоми, ты как будто поправилась? — сказал он голосом низким и сочным, как коричневый тон дубового гроба.

Его улыбка была резкой и ослепительной. Рейнер не отличался высоким ростом, но был широк в плечах и двигался с грацией стареющего спортсмена. Его волосы и коротко стриженная бородка, когда-то темно-каштановые, теперь стали почти полностью сланцево-серыми. Орлиный нос рассекал тень его бровей подобно кривой турецкой сабле. Глубоко посаженные глаза были очень темными, с люминесцентными крапинками красного золота в радужных оболочках.

Изадора подняла вуаль, и глаза Рейнера сузились. Затем он рассмеялся лающим смехом: