Они бежали все быстрее и быстрее, наклон увеличивался с каждым шагом.
Оба едва владели своим телом к тому моменту, когда Габриел приблизился настолько, чтобы броситься на Лазаруса и схватить его за лодыжки. С пронзительным криком бегун по крышам хлопнулся ничком, и они вместе заскользили по куполу.
— Отпусти меня! Отпусти! — Лазарус бешено вырывался.
— Нет! Я не… ох! — Едва освободив одну руку, чтобы попытаться остановить их спуск, Габриел получил пинок в шею. Скафандр смягчил удар, но прошло несколько секунд, прежде чем он смог нормально вдохнуть. Тем временем свободная нога Лазаруса колотила по его шлему и плечам, ослепляя и дезориентируя его. В отчаянии Габриел со всей силой ударил ладонью по куполу.
Хлоп! Перчатка крепко приклеилась к алмазоволоконной поверхности. Рывок едва не оторвал Габриелу руку, и, по иронии, только их скорость спасла его. Он вскрикнул от боли, но тут застежки поддались, перчатка сорвалась с его руки, и они снова падали.
Вниз. Они скользили по светящемуся куполу, как борющиеся крысы по льду. Больше не было возможности остановиться — даже если бы его осенило, Габриел не посмел бы использовать оставшуюся перчатку, чтобы прервать падение. Даже Лазарус перестал бороться с ним.
В голосе Уайта Звучало сожаление, когда он сказал:
— Ты опоздал, Габриел. На этот раз ты действительно опоздал.
Наковальня раскинула руки, чтобы принять их.
И тут что-то появилось снизу. Что-то черное, с паучьими ногами, почти невидимое на темной поверхности. Габриел едва успел понять, что это чистильщик, как они столкнулись.
От удара Габриел потерял сознание. Очнувшись через несколько секунд, он попробовал пошевелиться и чуть не закричал от боли в ребрах. Две из шести ног чистильщика оторвались, еще две бесполезно извивались в воздухе. Робот лежал на спине, держась на двух оставшихся ногах, Габриела и Лазаруса вдавило в его корпус. Дыша с сухим свистом, Лазарус слабо пытался выбраться, опираясь на плечи землянина.
— Пожалуйста, — тихо умолял он. — Пожалуйста, дай мне самому выбрать… мою минуту… Дай мне…
— Лазарус, — прохрипел Габриел, — ты прощен. Все кончено.
— Не для меня. Только не для меня.
И Габриел понял, что должен уступить. Мысленным взором он увидел стены камеры максимальной безопасности, держащие Лазаруса в коконе до конца его жизни, если он добровольно не согласится на корректирующее зондирование. Нет, Габриел не мог принудить к этому другое человеческое существо.
По крайней мере в выборе есть достоинство.
Поэтому в жалости своей он не сделал никакого движения, чтобы остановить Лазаруса, когда тот вытолкнулся и покатился, свободный, становясь все крошечнее, пока скорость не отбросила его от поверхности купола. На долю секунды Уайт повис, невесомый, в пустоте, все еще громко дыша в ушах Габриела. А потом словно огромная невидимая рука протянулась к нему и дернула его вниз, и дыхание внезапно прекратилось. И землянин понял, что молот Тора выбил наконец демонов из души Лазаруса Уайта.