– Твой сэнмурв был просто зверем отчаянной храбрости и смекалки, – заметила Кама, пережевывая последнюю горсть сушеных яблок. – Удивляюсь, как он добрался до Алу.

– Зверя ведет чутье, – прошептала Эсокса, которую бил озноб. – К тому же мы не знаем, этим ли тоннелем он двигался. Может быть, проход есть и на другом берегу озера? Или в куполе над ним? Ты могла представить себе, что бывают такие огромные пещеры?

– Нет, – пожала плечами Кама. – Я даже и в малых пещерах не бывала. Но что мы можем сказать о величине этого озера? Вдруг в темноте, в ста шагах от берега, оно кончается и мы шли длинным тоннелем, затопленным с одной стороны? Или там начинаются колонны, которые подпирают невидимый свод? В любом случае воздух тянется в этот тоннель, к тому же гахи, кажется, не ходят сюда, видишь эти рисунки?

Кама поднялась, подошла к намалеванным на стенах линиям, прищурилась. Плесени здесь было уже мало, и разобрать что-то оказалось сложно. Пришлось щелкнуть пальцами и пробормотать заклинание. Под ногами что-то блеснуло. Кама наклонилась, наполнила горсть камешками.

– Кажется, у них тут алтарь, – обернулась она к Эсоксе. – Знаешь, мы еще не вышли наружу, а уже разбогатели. К тем смарагдусам, которые мы взяли в самой первой пещере, можно добавить рубины, сапфиры и даже алмазы. Надеюсь, нас никто не обвинит в воровстве?

Эсокса ничего не ответила. Кама бросилась к ней, но она лишь стучала зубами и дрожала. Кама наклонилась.

– Даже если все озеро Аабба уйдет под землю, оно не наполнит эту пропасть и на десятую часть, – раздавался шепот. – Даже если все озеро…

Эсокса пришла в себя к концу осени. Несколько дней Кама несла ее на руках по гранитному желобу. Когда силы иссякали, сидела рядом. К счастью, в воде иногда мелькала слепая рыба. Конечно, грызть ее, подобно гаху, Кама не могла, но она распластывала ее ножом и ела сырой сама и, порубив в кашицу, вкладывала в рот Эсоксе. Когда та, наконец, открыла глаза и обнаружила не мутный, а бесконечно усталый взгляд, Кама и сама едва сдерживалась, чтобы не упасть и не закрыть глаза навсегда.

– Сколько мы прошли? – прохрипела Эсокса.

– Много, – ответила Кама. – Я, конечно, не могу сказать точно, но, кажется, осень подходит к концу и мы дошли до нужного нам места почти два раза. Во всяком случае, по расстоянию выходит именно так.

– А где мы теперь? – спросила Эсокса.

Кама наложила на нее заклинание и протянула руку перед собой:

– Смотри! Я как раз надеялась, что ты очнешься. Дальше мне тебя не унести.

Эсокса медленно встала. Гранитный тоннель, который длился не менее полусотни лиг, закончился в высоком зале. Но не закончился водяной поток. Теперь он падал из желоба, выходящего из стены, что перегораживала зал почти под самый потолок. Оттуда пробивался странный свет. Не свет от слизи, но и как будто не дневной. Впрочем, какой он, дневной свет? Там, где рукотворная стена касалась стены пещеры, в нее были забиты бронзовые скобы.