Лесник поднял ружье, вжал приклад в плечо.

— Ты не слышал, что сказал Борг? — крикнула Настя ему в лицо. — Где Рамир? Надо уходить!

Сталкер глядел на нее отрешенным, пустым взглядом.

— Иди, тебя никто не держит. Я пристрелю этот живой труп, чтобы никто больше не мог включить его.

— Настя, беги, — сказал Борг. — Мне больше незачем жить.

— Никто не будет убивать контролеров! — отчаянно закричала Настя, видя по мертвым глазам сталкера, что он ни слова не услышал и не осознал. — Лесник! Дядя Василь! Очнись, что с тобой?!

Он шагнул вперед, стволы уперлись ей в грудь.

— Ведь могу и тебя застрелить, — сказал он. — Потом разбить стекло и просто вытащить из него провода. Порвать шланги, которые у него вместо сердца. Я не хочу, Настя, но если ты…

Подскочивший сзади Цыган врезал железным прутом по ружью. Прогремел выстрел. Пуля ударила в основание саркофага, зазвенело стекло, двустволка вылетела из рук Лесника. Цыган ударил второй раз, и сталкер повалился на бок.

— Что происходит? — тяжело дыша, спросил Рамир у Насти. — Там вода хлещет, заливает скважину, скоро сюда потечет.

Не отвечая, девушка расширенными глазами глядела на дыру в нижней части саркофага. Из перебитых прозрачных шлангов струилась розоватая жидкость. Она перевела взгляд на колпак. Лицо Борга казалось удивленным.

— Хорошо, — произнес слабеющий голос из динамика. — Так даже лучше. Прощай, Настя.

— Борг! — она упала на саркофаг и обхватила его руками. — Нет, что ты? Я хотела, чтобы ты поднялся с нами! Рамир вытащит тебя, он сильный!

— Уходите скорее, — повторил Борг. — Через пять минут дверь закроется, тогда пещеру быстро затопит. Уходите. Уходи… — голос прервался. Голова его вдруг мелко затряслась, дрогнула рука. Настя заколотила кулаками по стеклу, саркофаг отозвался протяжным звоном. Глаз Борга широко раскрылся, зрачок увеличился, почти скрыв белок. Пальцы скрежетнули по стеклу, киборг громко вдохнул, дернулся — и сердце в его груди остановилось, перестали пульсировать ребристые шланги-гармошки, опали влажные пластиковые мешочки искусственных желудочков. Кровь больше не бежала по трубкам, остановился поток физраствора в прозрачных шлангах, идущих внутрь раскрытого левого бока.

— Ну, ты, красавчик, — раздалось сзади, и Цыган обернулся. Лесник стоял, широко расставив ноги. — Ты мне надоел, еще в Лысой балке надоел. Что ты ходишь за мной, таскаешься уже столько дней? Надо тебя убить — и дело с концом.

Настя сползла с саркофага, в котором лежало мертвое тело, присев на корточки, повернулась лицом к мужчинам и замерла, неподвижно глядя перед собой. Ей вдруг стало все равно — не важно, кто из этих двоих останется в живых и останется ли хоть кто-нибудь, не важно даже, выживет ли она сама. Ей только не хотелось умирать здесь, в этих угрюмых темных подземельях, на нижнем уровне мертвого комплекса.