– С праздником, – сказал Сокуров. – Хорошо вам погулять.

«Призраки» поднялись, гаишники тоже. Словно по команде, все четверо отдали честь, и Сокуров с Кимом покинули пост. Ни Прокофьев, ни Семёныч следом не пошли.

А через пару минут в обзорном иллюминаторе показалось удаляющееся туманное облако.

– Старый гаишный катер. Вот почему этот корабль показался мне знакомым, – задумчиво сказал Семёныч. – Эх, если бы я раньше догадался…

Потом резко развернулся и хлопнул в ладоши.

– Ну что, Антоха. Преступники в камерах, состояние здоровья пострадавших стабильное, к утру придут в себя. Распаковывай выпивку. Будем праздновать успешное окончание дела и твой первый День ГАИ!

Прокофьев сбегал к коробке с «зелёным чаем», попутно заскочил в свою каюту и взял приготовленную для Семёныча открытку.

Вернувшись на пост, он вручил подарок старшине.

Семёныч взглянул на открытку с заумным кроссвордом, пробежал его глазами и сказал:

– Спасибо, Антоха. Вот только слово «Уважаемый» в Уставе находится не в третьей строке, а в четвёртой. Или «Препятствия Семёныча» это не ошибка, а оригинальный термин.

Экологический кризис

Экологический кризис

– А я тебе говорил, не трогай ты этот корабль! – не переставал сокрушаться Семёныч.

– Он нарушил правила, – парировал Прокофьев.

– Он нарушил наш отпуск! И ты ему в этом помог! Я вообще думаю, почему за порчу чужого имущества есть уголовная ответственность, а за порчу чужого отпуска – нет? Должна быть! Нужно наказывать! Жестоко и беспощадно!

– Лишением свободы?

– Лишением жизненно важных органов!

Антон дождался, пока Семёныч немного остынет, и примирительно сказал:

– Да ладно. Ну, задержимся на денёк. Нам же потом компенсируют переработку!

– Да! Но на работе делать почти ничего не нужно, а в конвое придётся!