Прокофьев невольно улыбнулся, вспомнив, сколько времени он с друзьями провели на этом поле, играя в прятки и квача. Причём водил всегда старик Фред, пытающийся уберечь урожай от малолетних любителей сладкого.

Машина остановилась, и мысли Прокофьева вернулись из его определённо радостного детства в неопределённое настоящее.

– Приехали, – сообщил Арун. – Подождём немного. Скоро прилетит катер.

Все трое выбрались из машины. Они остановились на большой выжженной площадке, где иногда садились корабли для торговли со стариком Фредом. Рокианец поглядел в небо и застыл, словно статуя. Бальмазуанец поглядел на напарника и скептически заявил:

– Ну вот, опять притворился статуей. Теперь будет пялиться в небо, пока не прилетит корабль. Сколько просил его так не делать! У меня же в генах заложено, что летучим существам со статуями нужно делать.

Прокофьев ухмыльнулся. Однажды Семёныч поделился с ним теорией, почему все расы, обладающие огромной массой и физической силой, не отличаются интеллектом.

«Чтобы выжить, нужна либо сила, либо интеллект, – говорил старшина. – И то и другое не только не нужно, но и вредно. Иначе силач начнёт задумываться, а стоит ли ему бить, и проиграет более тупому, но не раздумывающему».

– А где корабль? – спросил Прокофьев.

Лейтенант Арун сверился с часами.

– Сейчас должен прилететь.

Бальмазуанец покрутил головой.

– Как же я ненавижу аэромобили! – Он потянулся и расправил крылья. Захрустели позвонки. – Если бы не спешили, добирался бы своим лётом.

Прокофьев не ответил. Что-то его смущало. Что-то было неправильно. Глубоко в мозгу появилось ощущение, похожее на зуд, и оно не предвещало ничего хорошего. За три месяца работы с Семёнычем Прокофьев научился доверять этому чутью. Словно в голове поселился ещё один Прокофьев, носящий гавайку с погонами и обожающий кроссворды, и этот второй Прокофьев сейчас многозначительно ухмылялся и всем своим видом давал понять: а я кое-что заметил.

Антон уставился на расправленные крылья Летуна. Точнее, на его правое крыло. Оно было немного больше левого, и мышцы, управляющие кожаными перепонками, были развиты заметно сильнее, чем на другом крыле.

– Да уж, – наконец-то решил поддержать разговор Антон. – У вас на планете, наверное, в аэромобиль никого под пытками не загонишь.

– Это да! – согласился Арун.

Антон до сих пор не понял, что именно его насторожило. Ну, развито одно крыло больше. И что? Стоп! Пока Летун рассказывал в машине всякие истории, он упоминал что-то застрявшее в подсознании Прокофьева! Про дядю бегуна-испытателя? Нет. Про то, как его в детстве хулиганы окунали в грозовые облака? Тоже нет.