Сбежать удалось троим. Они ушли от преследующих их тварей на дрезине-«пионерке», которая все пятнадцать лет стояла на запасном пути под крышей. Когда кончилась солярка, беглецы двигали дрезину вручную, пока не уперлись в тупик. Так они оказались в шести километрах от Холмянского, в лесу около заброшенной военной точки. А уже оттуда они вышли ко мне, обнаружив один из складов, который я устроил в соседней деревне…
Все это мне выложила Нина. Она, кажется, была в этой команде главной. И я поверил ей, хотя у меня оставалось много вопросов.
– Мы не хотим мешать, – сказала она. – Мы уйдем. Но нам нужна передышка.
– Ладно, – сказал я и опустил ружье. – Вы можете пока остаться.
А потом я вспомнил про запертую в подполье Катю. Что эта троица подумает, если узнает о ней? Они решат, что я маньяк и насильник. Я сам бы так решил, окажись на их месте.
И что бы я тогда сделал?..
– Стойте! – приказал я, вскинув ствол. – Вы должны немедленно уйти.
Они переглянулись, неуверенно улыбнулись, будто услышали непонятную им шутку.
– Но вы разрешили, – сказала Нина.
– И сразу передумал, – ответил я.
– Мы не можем уйти.
– А я не могу позволить вам остаться.
– Вы не понимаете.
– Так объясните.
Она посмотрела на меня своими странными глазами – будто насквозь прожгла. И сказала:
– Я беременна.
* * *
Они поселились в горнице, дав мне обещание не ходить в саму избу. Я им поверил, но скобы в дверь все же вбил и нашел в чулане навесной замок с ключом.
Теперь у моих гостей было все необходимое: места для сна, крыша над головой, пища, вода и одежда. Я даже разрешил им бродить по округе, если они этого захотят, но попросил ставить меня в известность, когда они надумают уйти от дома дальше чем на двести метров – это могло быть опасно.
Меня удивило, как к этой троице отнеслись собаки. Я-то думал, что мне придется отбивать чужаков от моей разношерстной своры. Но псы проявили удивительное благодушие: один раз обнюхав гостей, они больше к ним не подходили. Это было странно. Впрочем, я придумал десяток разных причин такого собачьего поведения.