Дождь кончился, но небо все еще оставалось грязно-серым. И как будто вот-вот готово было снова пролиться на землю. Деревенские избы казались придавленными к мокрой земле этим серым, тяжелым небом. Смотреть на них было тягостно и грустно. В голову лезли странные, мрачные мысли. Не то предчувствие конца света, не то воспоминание о былом похмелье.

– Никого… – шепотом произнес Орсон.

И в самом деле, ни на дороге, ни во дворах, не было видно ни единой живой души.

Камохин приоткрыл окно. Снаружи не доносилось ни звука. Не перекликались соседи, не лаяли собаки, не мычали коровы. Деревня будто вымерла.

– Может, действительно эпидемия? – немного растерянно произнес Брейгель.

– Кто тогда по нам стрелял? – Камохин ткнул пальцем в едва заметную щербинку на боковом стекле.

– Да мало ли, кто…

– И что будем делать?

Камохин положил на колени планшет.

– В деревне сорок пять дворов. Население, в соответствии с последней переписью, восемьдесят шесть человек. Есть продмаг, клуб, библиотека, сельсовет и гостевой дом.

– Что такое гостевой дом? – спросил Орсон.

– Наследие советских времен. Тогда в деревни из городов присылали студентов, ученых, инженеров и прочих бесполезных интеллигентов. Для помощи сельскому хозяйству.

– В качестве специалистов?

– Нет, в качестве рабочей силы. Для уборки урожая. Вот их-то и селили в так называемых гостевых домах.

– Так, может быть, и остановимся в гостевом доме?

– Он почти в самом центре деревни. – Камохин указал местоположение гостевого дома на карте. – Стратегически не слишком удобное место.

– Тогда что ты предлагаешь?

– Библиотеку. Она в трех дворах отсюда. Прямо перед ней – продмаг. Дальше – сельсовет и клуб.

– А напротив?

– Жилые дома и какая-то неопределенная постройка.