– Ничего не видно. Темно.

Брейгель взялся за ручку двери и тихонько надавил на нее. Дверь чуть приоткрылась.

– Эй! Есть кто здесь? – фламандец согнутыми пальцами постучал по дверному косяку. – Можно войти?

Ему никто не ответил.

Брейгель посмотрел на Камохина. Тот молча кивнул, расстегнул кобуру на поясе и положил ладонь на рукоятку пистолета.

– Стрелять только в самом крайнем случае, – шепотом произнес Осипов.

– Понятное дело, – так же тихо ответил фламандец.

И тоже расстегнул кобуру.

Медленно, словно ожидая какого-нибудь подвоха, он отвел дверь в строну.

За дверью находился маленький, всего на один шаг, темный тамбур. Вторая дверь была распахнута настежь. За ней располагалась комната библиотекаря. У самой двери небольшая печка. В дальнем углу – двухтумбовый письменный стол и старомодный шкаф с застекленными дверцами. Справа, у стены с двумя окнами – несколько стульев и этажерка с газетами и журналами. Слева – дверь в библиотечный зал. Под потолком – люстра с широким пластиковым плафоном ярко-красного цвета.

Так все должно было выглядеть в идеале.

На самом же деле стол был опрокинут. Дверцы шкафа распахнуты, а его содержимое: учетные карточки, тетради, журналы и прочие канцелярские принадлежности, – вывалено на пол. Стулья разломаны, как будто ими колотили по полу или об стены. Журналы и газеты изорваны в клочья, которые покрывали весь этот разгром, словно хлопья странного серого снега. Целым остался только красный абажур и горшок с геранью на окне. Сами окна, как ни странно, тоже не пострадали. Хотя, казалось бы, тот, кто безумствовал в комнате, непременно должен бы был их высадить.

Брейгель заглянул в библиотечный зал. Там царил такой же разгром. Как будто кто-то методично брал с полок книги, одну за другой, и раздирал их на страницы.

Других помещений в библиотеке не было.

– Это похоже на буйство сумасшедшего, – заметил Орсон.

– Хорошо еще, что крови нет, – нашел все же положительный момент Брейгель.

– А говорят, что если людей оставить без телевидения и интернета, то они снова начнут книги читать, – сказал Осипов.

– Вранье. – Камохин, наклонившись, взялся за крышку стола и поставил его на ножки. – Это все равно, что злостного курильщика лишить сигарет. Он, сдуру, головой о стенку биться начнет.

– Что мы здесь и наблюдаем, – кивнул Орсон. – Проявление активного, антисоциального протеста.

– Не думаю, что это связано с тем, что отключилось телевидение, – с сомнением покачал головой Осипов.