Я продолжал собирать рвоту. Другие пассажиры молчали и пристально следили за мной — как заключённые на охранника, который совершает свой регулярный обход. Я ненароком задел кого-то ногой, торопливо извинился и, потеряв на секунду ориентацию, ударился о стену головой.

Мне показалось, что пассажирский отсек и правда покачивается, как во время шторма на корабле — он мягко проседал, проваливаясь в пустоту, и поднимался снова, заваливаясь в сторону открытого проёма в коридор, точно невидимые волны космического света пытались перевернуть нас, поменяв местами пол с потолком.

Я всё ещё продолжал думать так, как будто мы на Земле, как будто на нас по-прежнему действует сила тяжести, а болезненная вялость и бесплотность моего тела — лишь странная фантазия, морок, вызванный постоянными сеансами в нейросети.

Я поймал последний комок рвоты, и у меня закружилась голова. Мне захотелось поскорее выбраться из пассажирского отсека — я был уверен, что там, из-за этих четырёх измучанных людей, тела которых методично бьёт электрошоком, действуют особые законы физики, и начинается невозможная морская качка, вызывающая обморочную одурь и тошноту.

Я уже направлялся к выходу из отсека, когда кто-то осторожно коснулся меня рукой:

— Спасибо, — сказала женщина, — и извините, я… Я понимаю, что вы совсем не должны этим заниматься, что у вас другие обязанности, но из-за меня…

Я думал, как ей ответить — например, пошутить, что числюсь на корабле стюардессой, так что разносить пассажирам энергическое молоко и собирать комки плавающей рвоты есть мой прямой и непосредственный долг, — однако едва я открыл рот, как сигнализатор в ухе раздражённо заверещал, ударив меня током в барабанную перепонку.

Я вздрогнул и замер вместо того, чтобы быстро нырнуть в открытый люк. Сердцебиение тут же участилось, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Сигнализатор снова истерично завопил, и я дёрнулся, чересчур сильно оттолкнувшись от металлической клетки.

— Что-то произошло? — крикнула мне вслед женщина, но я не ответил.

Я вылетел в коридор. Послышался странный звук, похожий на то ли шелест, то ли мягкую ритмичную дробь — как будто корабль снаружи обдало мощной струёй разогнанного до сотен километров в секунду песка.

Все уже были в рубке.

Трое операторов сидели перед включёнными терминалами, болезненно запрокинув назад головы, а первый пилот устало позёвывал и потирал рукой глаза.

Услышав меня, он обернулся.

— Опаздываешь, — сказал первый пилот.

— Извини, — сказал я. — А что было? Я слышал какое-то…

— Метеориты, — хмыкнул пилот.