— Я хотел сказать, что у меня… — начал я. — Я чувствую, что у меня действительно не осталось времени… не осталось сил. Мне казалось, что ты хотела что-то сказать мне…

Рука моя потянулась к горящему глазу панорамной камеры.

— Если это так, — сказал я, — если ты действительно…

Раздался щелчок, в двери открылся люк, и из него вылетел белый пакет с энергетической суспензией. Пакет шлёпнулся на пол у моих ног. Один край у него был загнут, как будто его уже пытались открыть.

— Это что? — спросил я, уставившись на пакет. — Это что? Это твой…

Я поднял пакет и оторвал загнутый край. Суспензия была тёплой и горькой на вкус. Я сделал несколько глотков и почувствовал, как к горлу подступает рвотный комок.

— Что это? — прохрипел я, бросая пакет на пол. — Вы хотите меня…

Я с трудом сдержал рвотный спазм, меня мутило. Проглоченная суспензия выжигала меня изнутри. Свет у потолка странно мерцал, как при перебоях электричества, но я уже не обращал на это внимания.

Я доковылял до унитаза, прикрывая рукой глаза — как если бы именно свет вызывал у меня тошноту — и вдруг замер.

Что-то укололо мне в босую ногу.

Я наклонился и поднял непонятный предмет, похожий на обломок какого-то крепления или на антенну с тонким заострённым концом. Острый кончик был красным от крови.

24

24

Я пришёл в себя в медицинском отсеке.

Врачи сказали, что у меня было небольшое сотрясение, однако я провалялся без чувств почти двенадцать земных часов. Когда я, наконец, поднялся на ноги, Атрей уже улетел.

Произошёл сбой системы искусственной силы тяжести, и станция чуть не сошла с орбиты. Даже гравитация была против нас. Катастрофу удалось предотвратить, подключив маневровые двигатели и восстановив прежний эллипс, однако два человека погибло, а шесть получили травмы разной степени тяжести.

Включая меня.

Первым делом я проверил списки погибших и тех, кто находился в стационаре.

Лиды там не было.

Мне сказали, что, пока я лежал без сознания, ко мне приходила девушка, однако никто почему-то не записал ни её имени, ни звания, ни с какого она была корабля. Мне не могли даже толком описать её внешность.