Дядя Сергей не мог посещать его слишком часто — он все время где-то пропадал по очень важным и неотложным делам. Максиму вдруг стало так тоскливо, одиноко и скучно, что захотелось буквально завыть волком — громко и протяжно. Занятия в школе временно отменили, поэтому делать было ну абсолютно нечего.

Солнце уже перевалило зенит, но было еще относительно рано — около двух часов дня — когда наскоро пообедав всухомятку, он решил послоняться по городу, пока не наступил комендантский час.

Он бесцельно бродил грязными, заваленными разным хламом закоулками — всяческого мусора во дворах скопилось порядочно, не доходили руки городских властей до таких мелочей. Максим посидел на потрескавшейся от дождей, солнца и быстротечного времени скамейке, поболтал со знакомым пацанами, погонял никчемную пластиковую баклажку, пока та не закатилась куда-то в канаву.

Ноги сами собой вывели его на окраину Москвы. Ребята шепотом и по большому секрету рассказывали друг другу, что в самом конце квартала — там где начинались посты охраняющие границу — они видели огромное растение, вросшее прямо в девятиэтажку. В последствии он не раз и не два из далека видел развесистую крону величественного дерева, гордо возвышающуюся над бетонными высотками, но подойти поближе осмелился только сегодня.

Он осторожно пробирался дворами, между пустующих домов, каждую минуту опасаясь, что его могут остановить патрульные, но ему повезло — ни одного человека не попалось ему на пути.

Он обошел вокруг заброшенной кирпичной пятиэтажки и двинулся вдоль металлического частокола. За забором опустевшего детского сада, юноша разглядывал весело разукрашенные беседки и детские качели. Обойдя воняющие мусорные контейнеры и трансформаторную будку, он вышел к проезжей части.

Грандиозная и в то же время сюрреалистическая картина предстала внезапно перед ним во всей своей красе. Могучий и величественный гигант с плотной, раскидистой кроной — намертво врос в стену дома.

Ни разу в своей жизни он не видел таких деревьев. Оно скорее напоминало нечто рукотворное — телевышку или небоскреб — разум попросту не мог воспринять того, что этот исполин — просто живое растение, принадлежащее миру природы.

Перейдя дорогу, он осторожно приблизился к покореженной бетонной коробке. Не сдержав внезапного порыва, он решился подойти к дереву вплотную и, прижимая к глазам ладонь козырьком, задрал голову, пытаясь разглядеть его верхушку.

Максима охватило восторженное чувство, которое он однажды испытал находясь с отцом в горах Памира — в обоих случаях было нечто схожее — та же размытость деталей на самой верхушке, грозная, подавляющая величественность и таинственность.