— Да идите уже, идите! — даже застонал Беловод, бессильно откидываясь на подушку.

Уже выходя из палаты, я обернулся. Профессор смотрел нам вслед печальными глазами, а к его кровати, сидя на полу, прислонилась Лианна. На ее коленях лежал портфель Алексиевского, который она крепко обнимала рукой со сжатым в хрупком кулачке ножом. Полный идиотизм…

Выскользнули из больницы мы с Лялькой быстро и спокойно. То ли Мельниченка не было, то ли Тамара еще не смогла разыскать его. Остановив на дороге «КамАЗ» с грузом какого-то железа, шустро залезли в кабину и только здесь переглянулись друг с другом, услышав усталый голос водителя:

— Куда вам, ребята?

Я еще колебался, лихорадочно нащупывая самую весомую логическую цепочку, связанную с местом пребывания Бабия, а Лялька уже говорила:

— Друг, подбрось до перекрестка 50-летия Революции и Сагайдачного.

Приучил ее все-таки Дмитрий к мистике с уважением относиться. Молодец!

Впрочем, моя ирония мгновенно улетучилась, и слово «молодец» приобрело совершенно иное звучание, когда, медленно проехав по недавно цветущей и вечно пятидесятилетней улице, мы еще издали увидели на указанном Лианной месте довольно большую толпу. В небе над ней легонько колыхались две тарелки. Я мысленно только руками развел: действительно, мистика!

Но, как оказалось, мистический процесс только начинался. Потому что из высоко расположенной кабины «КамАЗа» мы почти одновременно увидели, как среди пестрой — по народу, а не по цвету — толпы мелькнула неуклюжая фигура Бабия. Определив курс, ведущий к ней, мы с Лялькой врезались в плотное, пропахшее потом пространство. В нем, кстати, рядом с гражданскими мирно сосуществовали как лица в камуфляжной форме, так и персоны в оранжевых жилетах. Ляпота! Я вспомнил стаю кошек и собак, увиденную мной во дворе дома Беловода в день начала этих странных событий. Все повторяется в этом мире. Даже Людмила Георгиевна.

Она стояла на небольшом возвышении, сложенном из корявых глыб и покрытых для красоты найденным где-то большим красным паласом. Цвет, как я отметил, был не характерен для прозрачного братства. Спешили, наверное. Вокруг Мирошничихи замерли ее братья с барабанчиками на груди. Количество их увеличилось уже до десяти. Рядом с ними виднелась и тренога, на которой дымился — словно дыма вокруг не хватает! — памятный мне пучок травы. Интересно, из какой копны она его таскает?.. Отличием этой, до боли знакомой картины было десятка два лиц явно сатанинского вида со своим сорванным кем-то металлическим оборудованием, валяющимся под ногами. Вокруг них замерла молчаливая цепь серьезнолицых людей с кольцом крепко сцепленных рук. Мне показалось, что тарелки над нами, словно заинтересовавшись этой сценой, опустились немного ниже.