Длилось все это всего лишь несколько минут и прекратилось так же внезапно, как и началось. Тарелки метнулись вверх и замерли там, образовав неровный круг по периметру зоны землетрясения. Количество их несколько уменьшилось. Внизу слышались отчаянные человеческие вопли, и можно было лишь благодарить… Бога?.. Случай?.. В общем, кого-то из них за то, что ни один луч не ударил ближе двух километров от нас. Вообще, эта активизация тарелок напомнила мне короткую разведку боем, после которой враждующие стороны возвращаются на исходные позиции.

— Что ты наделал! Что ты наделал! — скулил позади Бабий.

Я, лишь слегка ошалевший от увиденного, поскольку по-настоящему испугаться так и не успел, обернулся к нему:

— Я?!. Я наделал?!. Дмитрий, да приди ты в себя, в конце концов! Ты знаешь, где сейчас Лялька находится?

И голосом, рвущимся от злости, отчаяния и растерянности (потому что и действительно не знал, чьими действиями была вызвана активизация тарелок), я рассказал ему о последних событиях.

Дмитрий молчал. Молчал, как притихшие Юнаки, изуродованные извержениями кремняков и лучами тарелок. Молчал, как туманное ослепительное небо цвета бельма на глазу. Молчал, как сжатый в моей руке лазер. А потом глухо выдавил из себя:

— Сколько времени осталось?

Я взглянул на часы:

— Пятьдесят три минуты.

Бабий тяжело встал на ноги:

— Пошли. Отдадим им все это… эту… Все отдадим. Пошли… А впрочем, — он неожиданно с надеждой взглянул на меня, — у тебя оружия нет?

Я молча покачал головой и заметил, что Бабий уперся взглядом в лазер. Закусив губу, я поднял его и нажал на спусковой крючок, направив ствол аппарата на зонтик вентиляционной шахты, огромным грибом-мутантом растущий метрах в пяти от нас. Луч хищно впился в него и… Ничего не произошло. Только по ржавому металлу пробежали золотистые молнии и затем медленно погасли. Словно испарились.

— Беловод сказал, что на физические объекты лазер не действует, — вздохнул я. — С живыми объектами они не работали, но, я думаю, что эффект будет тот же самый. Очевидно, природа излучения его, — я поднял аппарат, — и их, — я указал им на далекие тарелки, — разная. К сожалению.

— Пошли, — Дмитрий взял кофр, накинул ремень видеокамеры на плечо, но, подумав, медленно-положил ее на крышу и тоскливо, будто прощаясь, взглянул на нее. — Мешать будет, — объяснил, заметив мой внимательный взгляд, и побрел к железной лестнице.

Я двинулся следом, благодаря судьбу за то, что в то мгновение, когда луч лазера попал в зонтик вентиляции, Дмитрий не обратил внимания на небо. Потому что во время выстрела тарелки на горизонте как-то синхронно, словно они были единым организмом, вздрогнули. И мне это очень не понравилось.