– Скоро, – продолжила Одиночество, – речь пойдет не о державных стариках, одержимых паранойей, которые пускают слюни, а о трех активных, бодрых, толковых претендентах на трон, каждый из которых убедит себя в злонамеренности остальных. У них разовьются паранойя, слабоумие и бред величия, подкрепленные огромным государственным аппаратом. Уже сейчас каждое новое воплощение относится к своим предшественнику и наследнику намного хуже, чем первые пять веков. Открытая война между ними – вопрос времени.

– Гражданская война? – переспросил я, не веря.

Одиночество кивнула.

– Гражданская война между тремя императорами, каждый из которых регулярно возрождается из мертвых, жаждет мести, способен собрать и повести за собой армию. И так цикл за циклом.

– Но империя и раньше переживала кризисы, – возразил я не столь уверенно, как хотелось. – Правление Претендентов, Мятеж Бастардов, предательство Белых Кушаков под командованием Серебряного Ястреба – имперский двор выживал вообще без воплощений Стефана. Кто сказал, что он не справится с полоумным императором?

Одиночество скрестила руки.

– Сам подумай. Даже полоумный император остается императором.

А люди ему подчинялись. По крайней мере, одной из версий. Но если им придется выбирать между тремя станами, то в стране начнется хаос, которому не будет конца.

Мир, доселе шатавшийся, начал рушиться. Я чувствовал приближение ужасных событий. Когда нас накроет волной, она снесет все, и строить под ударом плотину может только глупец.

– Это не мое дело, – сказал я и встал поспешнее, чем хотел.

Картинка дрогнула, но сразу выровнялась. Моя забота – Келлз, сестра и собственно я, а не судьба империи.

– Я член Круга, и не мне противостоять императору, не говоря о херне со спасением империи. Пусть устаканивается сама.

– Ой ли? – лукаво поинтересовалась Одиночество. Она уже села и устроилась поудобнее. – Я так не думаю. Ты спрятал дневник не только потому, что боишься за свою шкуру, Дрот. Думай ты о себе, давно отдал бы его Келлзу, Никко, Тени, а то и мне. Это было бы просто, особенно для тебя. Но ты этого не сделал.

– Никто не застрахован от ошибок, – ответил я.

– Да, но ты-то не ошибся. И знаешь почему? Потому что в глубине души хочешь быть игроком. Ты знал, что дневник важен, а потому будешь важен и ты. И знаешь, Дрот, у тебя получилось. Ты в игре, и неважно, нравятся ли тебе финальные ставки. А я пригласила тебя, чтобы сказать, что теперь уже поздно умывать руки и удаляться.

– Смотри, как это делается.

Я пошел к двери, готовый к тому, что Одиночество кликнет Железо. Но та лишь вздохнула.