Он опустил холщовый мешок на землю, освободив обе руки и пристально наблюдая за собратом.

– У Деганов есть «высшая» цель, ради которой основали наш Орден. Одна беда: мы разошлись во мнениях на ее счет. Первоначальной чистоты больше нет. Похоже, – тут его голос зазвенел сталью, – что некоторые предпочли быть трусами, нежели людьми чести.

– Не путай упрямство с преданностью, Бронза, – возразил Железо. – В признании правды нет никакой трусости.

– Как и благородства в уничтожении того, что клялся защищать!

У меня засосало под ложечкой.

– Вы говорите об императоре, – сказал я. – Мать вашу так! Деганы поклялись защищать императора?

– Нет, – ответил Железо, – не императора – империю. Между ними есть разница.

– Не в этом случае, – парировал Деган.

– Особенно в этом случае, – не отступился тот.

– Если вы его убьете, империи конец.

– А если не убьем, она сожрет себя заживо.

Деган скрипнул зубами и положил ладонь на рукоять меча.

– Ты этого не знаешь.

Мне было знакомо это выражение его лица. Он и не думал сдаваться.

Дьявольщина!

– Это далекий от жизни спор, – вмешался я. – Я заключил сделку с Одиночеством. Хорошо это или плохо, но книга отправится к ней.

– Нет, не отправится.

– Ты не понимаешь. Я…

– Нет, это ты не понимаешь, – оборвал меня Деган, сделал глубокий вдох и посмотрел мне в глаза. – Я вообще не оставляю тебе выбора. Ты сейчас же отдашь мне дневник.

Я моргнул.