— Я знал мысли и чувства каждого, кто находился на любом из шести наших кораблей, и каждого, кто был в комплексе. Я… Словно я был всеми ими. Каждым из них одновременно.

— Каждым? Включая Розмари и Джейка?

Лицо Девона приняло раздосадованное выражение.

— Да. Но, боюсь, я оказался неспособен сосредоточиться на Ремси так внимательно, как должен бы. Я был пойман врасплох и совершенно переполнен всем этим. Могу только представить, каково было ощутить это нетелепатам. Сэр, я чувствовал их страхи и надежды, знал все их тревоги и секреты. Я почти стал ими.

Затем он засомневался и добавил:

— И… Они стали мной.

Валериан поднял светлую бровь.

— Итак, теперь Ремси знает, что у него на хвосте мой «призрак».

— Если он не предполагал этого ранее, то, да, сэр, полагаю, что знает. Единственное, что может нас утешить, так это то, что Ремси чувствует себя со всей этой информацией вовсе не уютно. И я-то не могу точно рассказать вам все, что помню, а ведь меня учили таким вещам с детства.

Валериан медленно и задумчиво кивнул.

— И вы полагаете, все это было сдерживающим маневром? Этот… пси-взрыв?

Старке засомневался.

— Да. Но это было чем-то гораздо большим. Это было… Сэр, прошу извинить меня, но это было прекрасно. Глубоко волнующе. Если бы все мы могли находиться в этом месте, остаться там — то не было бы никакой нужды в империях.

Несмотря на то, что ворчание Старке в адрес Менгска было вполне обоснованным и даже ожидаемым, с учетом того, как близко он находился к смерти из-за приказа отца Валериана, «призрак» никогда раньше не позволял себе подобных заявлений. Он знал, что его наниматель боролся с теми проблемами, которые встают перед всеми детьми великих родителей — как выйти из их тени, не получив удар ножом в спину. Он знал, что интересы Валериана лежали далеко не в области завоеваний, а скорее в области культурного развития. Так что Валериан был удивлен услышать даже столь легкий упрек из уст Девона.

— Также и не должно быть использовано как инструмент для достижения этого, — мягко сказал Валериан. Щеки Старке залились краской, но он промолчал.

Валериан понял, что он был прав, не рассказав о Джейке своему отцу. То, что совершил Джейк, позволило пережить, возможно, самое мощное ментальное и эмоциональное ощущение, которое когда-либо было знакомо человечеству. А Арктур Менгск, столь упорно стремящийся к своей цели, что в этом стремлении он достиг почти совершенства, увидел бы в подобной способности лишь оружие. Он бы добился с его помощью мира, да, но лишь на собственных условиях.

— Когда у вас будет время, я хочу, чтобы вы записали все, что помните, — сказал Валериан Старке. — Но прежде всего, мы должны найти Джейка и Розмари.