— Алька хотите? — спросил Ильм хмуро. — Будет вам ваш Альк. Вам его надолго хватит. На всю оставшуюся жизнь. Я, когда вскрытие делал, чуть не поседел.

— Почему? — спросила Ричардс. — Тебя испугал покойник?

— Не покойник. Его внутренности, — ответил Ильм.

Эмма и Вагнер вопросительно переглянулись.

— Понимаете, его внутренние органы были в идеальном состоянии. Почти как у младенца, — сказал Ильм, присаживаясь на операционный стол рядом с только что вскрытым мертвецом, доставая из кармана халата бутерброд с колбасой и сыром. — Просто девственно чисты. И вместе с тем я вынул из него 51 полуоболочечную экспансивную пулю 440-ого калибра. Он умер не от ранений, его убил свинец.

— Чего? — переспросил Вагнер.

— Свинец. Свинцовая начинка попавших в его тело пуль. Свинец попал в кровь и с током крови очень быстро распространился по всему организму. Густава Алька убили не пять десятков полуоболочечных экспансивных пуль со стальными сердечниками — он умер от свинцового отравления, — сказал Ильм, пережевывая бутерброд.

Вагнер молчал, не зная, что сказать.

— Но ведь свинец не мог так сразу убить его, на это нужно время… — сказала Ричардс.

Мартин Ильм кивнул.

— Двое суток, — сказал он, встал со стола, подошел к рукомойнику, взял чашку, налил себе кофе из стоящего рядом кофейника. — Еще примерно двое суток он лежал на снегу, истекая кровью. И был жив.

— Но это же невозможно! — воскликнул Вагнер.

Эмма вынула из своей сумочки искусственно состаренную черно-белую фотографию, подсунутую ей патологоанатомом.

— Нет, Курт, возможно. Вполне возможно, — сказала она и протянула Вагнеру снимок.

16:45

— Нет, еще чуть-чуть затянуть…

Анджелла стояла перед зеркалом и не могла налюбоваться на себя. Выбранное платье кремового цвета, длиной выше колена, с узкой плотно сидящей по фигуре юбкой, украшенной вставками из тонкого кружевного тюля, очень выигрышно подчеркивало ее фигуру. С корсетом возникли проблемы — несмотря на свою природную астению Анджелла обладала поистине шикарной грудью, которая теперь отказывалась помещаться в корсет.

— Так не давит? Не больно? Удобно? — заботливо спрашивала Констанс, по чуть-чуть затягивая шнуровку. — Вот, кажется, все…

Анджелла повернулась к зеркалу боком, захлопала в ладоши. Платье отлично дополняли тоненькие ажурные чулочки телесного цвета и светло-бежевые сапожки на высокой шпильке.

— Будьте любезны, Ваше Высочество, — графиня подала ей замшевые перчатки в тон платью, длиной по локоть, и маленький изящный клатч.