Волк диктовал, что никакого обмана. Он со своими друзьями сядет на корабль и улетит на Землю. А заложников оставит в корпусе.

– Я совершенно не вру, – говорил он Джеральду и Микки. – Я действительно оставлю их всех здесь. Только они все уже убиты. Но какая им разница? Они могут подумать, что заложники умерли потом, правда?

Джеральд осторожно напомнил ему, что есть такая вещь, как медицинская экспертиза. И что любой доктор, хорошо обучавшийся в академии, сможет отличить вчерашнего мертвеца от трупа недельной давности.

– Но у нас есть Арнольд Рассел! – вспомнил о нем Волк. – С ним я и выйду к ним. Да, да! У нас один только заложник. И им надо воспользоваться.

– И что ты будешь с ним делать?

– Возьму с собой на корабль.

– Боюсь, тебе надо будет отдать его им.

– Да я его вперед пристрелю, чем отдам этим олухам!

Волк был удивительно непоследовательным человеком. Он мог говорить сначала одно, а потом менять свое решение на противоположное.

Джеральд уговаривал его:

– Отдай ты им Рассела. Это будет честный обмен: космический корабль и миллион долларов взамен на коменданта корпуса. Нам нужна не война, а переговоры. Войну мы не сможем выиграть. А переговоры – сможем. Разве ты не понимаешь?

Но Волк был загнан в угол. Он и хотел бы понять, но тогда пришлось бы признать все свои предыдущие ошибки. Пришлось бы признать, что весь бунт каторжников был затеян зря, совершенно не продуман и имел больше отрицательных последствий, чем положительных. А это было слишком круто для него. Пока он не мог этого сделать.

– Пошли все вон со своими советами! Без вас все знаю! – кричал он.

Я не знала, каким образом составляются письма на другом конце. Но явно не в таких эмоциях, как на наблюдательном пункте. Радость сменялась отчаяньем и обратно. Чем дольше Волк вел переговоры, тем больше он осознавал, что натворил. А это было тяжело не только ему, но и всем остальным. Даже лохи притихли и с тревогой следили, что будет дальше. Начинали понимать, что их власти тут пришел конец.

Один даже осмелился предложить:

– А что, если попробовать им сдаться? Прилетит корабль с Земли и посадят нас. Зато мы хотя бы останемся живы.

Волк подошел к нему и влепил звонкую пощечину. Патроны он жалел. Их и так было слишком мало. Он хотел пользоваться ими, когда прилетит корабль с Земли.

– А я что? – сказал лох, потирая свою щеку. – Всего лишь предложил как вариант.

Я вспомнила Лео. Когда мы осматривали склад, он сказал, чтобы каждый высказывал свои идеи, даже если они кажутся ему идиотскими. Как разительно это отличалось от политики Волка!