Но Амальрик воскликнул:

– Какой абсурд – мечтать о том, что Конан жив!

Вместо ответа Ксалтотан швырнул на стол свиток пергамента.

Амальрик схватил его, развернул, и с губ его сорвалось яростное ругательство. Он стал читать вслух:

Ксалтотану, великому факиру Немедии

Ахеронская собака, я возвращаюсь в свое королевство и намерен прибить твою шкуру гвоздями на ворота своей столицы.

Конан

– Подделка! – воскликнул Амальрик.

Ксалтотан покачал головой.

– Нет, письмо подлинное. Я сравнил его с подписью на королевских документах, которые хранятся в придворной библиотеке. Никто не может подделать этот смелый летящий почерк.

– Если Конан жив, – пробормотал Амальрик, – это восстание не похоже на прежние, потому что он – единственный, кто способен объединить аквилонян. Но, – тут же запротестовал он, – это совсем не в духе Конана. Почему он начал угрожать нам, зная, что мы будем настороже? Скорее он бы нанес удар без предупреждения, как свойственно варварам.

– Мы и так предупреждены, – заметил Ксалтотан. – Наши шпионы донесли о том, что Пуатань готовится к войне. Он не мог перейти горы без того, чтобы мы не узнали об этом, поэтому и прислал нам вызов в свойственной ему манере.

– Почему тебе? – пожелал узнать Валерий. – Почему не мне или Тараску?

Ксалтотан вперил в короля непроницаемый взгляд.

– Потому что Конан умнее тебя, – сказал он наконец. – Ему уже известно то, что вам, королям, только предстоит узнать: что не Тараск, не Валерий и даже не Амальрик, а именно Ксалтотан является властителем западных народов.