Конан спрыгнул вниз, мягко приземлился на ноги и бегом устремился к большой черной кобыле, принадлежащей главарю шайки. Он бы предпочел задержаться, чтобы обобрать трупы, поскольку их оружие, доспехи и съестные припасы ему бы не помешали. Кольчуга, которую он носил, пиратствуя вместе с Белит, уже давно проржавела и зияла дырами, а его бегство из стана бамула оказалось столь поспешным, что он просто не успел экипироваться должным образом. Но никакая сила не заставила бы его войти обратно в зал, где правил кровавую тризну чудовищный монстр из ночных кошмаров.

Когда молодой киммериец отвязал поводья кобылы, из дверного проема вывалилась пронзительно вопящая фигура и рванулась к нему через двор. Конан увидел, что это был тот самый воин, кому выпало первым стоять на страже. Шлем и кольчуга уберегли стигийца от участи, постигшей его товарищей.

Конан уже открыл рот, чтобы заговорить. Между ним и стигийцами никогда не было особой любви; тем не менее, если этот малый оказался единственным, кто уцелел изо всей шайки, Конан с удовольствием заключил бы с ним временный союз, пока они не добрались бы до населенных земель.

Но Конан так и не успел сделать свое предложение, потому что пережитый ужас повредил рассудок плотного и крепкого стигийца. Глаза его дико сверкали в лунном свете, на губах выступила пена. Он несся прямо на Конана, размахивая скимитаром, лезвие которого зловеще поблескивало в свете луны, и орал:

– Отправляйся обратно в ад, демон!

Повинуясь первобытному инстинкту самосохранения, Конан действовал, не рассуждая. К тому времени, когда стигиец подбежал к нему на расстояние вытянутой руки, меч Конана уже покинул ножны. Сталь вновь и вновь ударялась о сталь, высекая искры. Когда обезумевший стигиец откинулся назад, собираясь нанести очередной удар, Конан вонзил ему свой клинок в горло. Стигиец выронил скимитар, схватился руками за пробитую шею, покачнулся и упал.

На мгновение Конан привалился к седлу кобылы, тяжело дыша. Схватка была короткой, но яростной, а стигиец оказался опытным противником.

Изнутри древней цитадели более не доносилось ни звука. Там царила зловещая тишина. А потом Конан расслышал медленные тяжелые и шаркающие шаги. Неужели чудовищная тварь прикончила всех до единого воинов и теперь волокла свою бесформенную тушу к двери, чтобы вывалиться во двор?

Конан не стал ждать, чтобы проверить свои догадки. Дрожащими пальцами он расстегнул хауберк убитого им стигийца и через голову стянул с него кольчужную рубашку. Затем он подобрал шлем и щит воина, сделанные из толстой и прочной шкуры какого-то хищника саванны. Он быстро привязал свои трофеи к седлу, вскочил на спину лошади, разобрал поводья и вонзил ей каблуки в бока. Кобыла с места пошла вскачь, и они вылетели на мертвую, высохшую траву за пределами цитадели. С каждым ударом копыт старинная цитадель, в которой притаилось древнее зло, все дальше оставалась позади.