– Хорошо, – вздохнула Осси. – Я буду иметь в виду…

– Имейте, дорогая моя, имейте. Вы даже себе представить не можете, как вы мне угодили.

– Я постараюсь, – выдавила из себя леди Кай. – Постараюсь представить. А пока… Нельзя ли мне отдохнуть? Прошу простить, минсир, но, я очень устала.

– Вот именно, – скрипнул хилависта. – Давайте мы уже лучше пойдем, чтобы вам тут не мешать ерундой своей любоваться, а то поесть-то – мы поели, а, вот, вместо поспать – через пять зеркал сюда перлись…

– Конечно, мои дорогие, конечно. О чем речь, – засуетился Абатемаро. Даже обломок свой из рук на время выпустил, пристроив его на столе между бутылок. Правда поправил раза два, чтобы не свалился и разбился, не ровен день. – Простите меня старика. Так увлекся, что и забыл уже обо всем на свете. А вам, конечно, отдохнуть надобно… Сейчас мы узы снимем и пойдете себе…

– Узы? – Про них Осси как-то и позабыла уже.

– Ну, да. Узы. Чтобы хилависту отпустить. Пусть уж у себя там отдыхает. Что ж ему, бедолаге-то, в двух шагах от дома-то… – Абатемаро что-то перебирал на своем огромном столе, как обычно заставленном и заваленном сверх всякой меры.

– Да где ж таки оно? – Он суетился, ронял какие-то бумаги и склянки, без конца переставлял одни и те же коробочки, и наконец удовлетворенно вскрикнул, вытаскивая на свет божий невзрачное серое перышко.

– Вот оно где! Сейчас, мои дорогие. Сейчас все сделаем, освободим вас, и отдыхайте себе сколько влезет. А уж потом, когда отдохнете, отоспитесь и еще раз отдохнете, встретимся, посидим, и вы все старику расскажете. Как – да что… Страсть, как люблю всякие такие рассказы слушать, а уж ваш-то, я думаю, сотни иных стоить будет.

– Да уж поболее, наверное, – буркнул хилависта.

– Вот, видите! Даже поболее, – обрадовался Абатемаро. – Сейчас все сделаем. Да вы и сами, душа моя, могли бы, кабы тогда не закапризничали и от предложения моего не отказались. Тут делов-то – смешно сказать… – Не переставая болтать он поджег перышко от свечи, держа его над небольшой белой фарфоровой ступкой, изрядно уже потрескавшейся от времени.

– Сейчас, сейчас…

Абатемаро поворачивал перышко и так и эдак, перехватывая его с разных сторон, пока оно не сгорело дотла, осыпавшись малюсенькой кучкой серого как пыль пепла.

– Ну, вот. Полдела почти… Сейчас разотрем немного и, почитай, все уже.

Это его «немного» вылилось в долгое и очень нудное постукивание пестиком о фарфоровое дно. Осси даже носом клевать уже начала, а он все стучал и стучал. Периодически, правда, стук этот замолкал, Абатемаро откладывал пестик в сторону, тщательно слюнявил левый мизинец и засовывал его в ступку. После чего аккуратно слизывал крохи налипшей на него пыли, сокрушенно качал головой, и все начиналось сначала. Казалось, что конца этому не будет никогда.