По крайней мере, я находился в здравом уме.

– Есть хочешь?

– Не очень, – снова солгал я.

– Помнишь тот день – еще до того, как все это началось, – когда я принес тебе обед?

Глядя на реку и голые деревья, я прокрутил в голове воспоминания. Думать о Нью-Йорке – все равно что вспоминать какой-то фильм, выдуманное пространство, в котором я когда-то себя представлял. Реальный мир был здесь – мир боли и голода, страха и сомнений.

– Когда я спал с Люком?

– Да.

– Когда ты принес картошку-фри и фуа-гра?

– Именно.

Мы молча посидели, вспоминая куски жирной печени и ее вкус.

– О, какой восторг, – застонал Чак, думая о том же, о чем и я. Мы рассмеялись.

Я сжал зубы и внезапно почувствовал боль. Открыв рот, я потер зубы: они качались, и на пальце была кровь.

– Знаешь, что?

– Что?

– Кажется, у меня цинга.

Чак рассмеялся.

– У меня тоже. Не хотел никому говорить. Когда придет весна, найдем какие-нибудь фрукты.

– У тебя всегда есть план, да?

– Ага.

Мы снова помолчали.