Дельбойта согласно улыбнулась, показав безупречные зубы. Погладила его по щеке пальцами, а затем коснулась губами.

–  Значит ли это, – прошептала она, запуская ладонь ему между ногами, – что мне будет позволено ублажить вас, император?

Мгновение он не мог решить, что его сильнее заводит – ее нынешнее предложение или его будущий титул.

Глава тридцать третья

Глава тридцать третья

– Кто же ты все-таки такой? – шептала Эйр, положив ладони Рандуру на бедра.

Они репетировали юндук, медленный вечерний танец, и до сих пор не произнесли ни слова, не считая команд выпрямить спину и развести плечи, которые Рандур шептал ей на ухо. В тот вечер они репетировали без музыки, да она и не нужна была им, их тела сами знали ритм и следовали ему с текучей грацией молодости. Репетиция проходила в одном из малопосещаемых уголков Балмакары, в зале, о самом существовании которого давно позабыли любопытные придворные.

Чем сдержаннее он себя вел, тем больше ей хотелось знать о нем, тем сильнее была ее потребность понять его. Сколько лет она провела в изоляции от страны, среди проимперских учителей и тревожных шепотов охраны, и вот этот чужак с дальнего острова вдруг ворвался в ее замкнутый мир и уже успел показать ей столько жизни, сколько она и не надеялась когда-нибудь увидеть. Даже в его самых незначительных замечаниях чувствовалось экзотическое происхождение, само его присутствие словно кричало о том, что на земле есть совсем иные места, не скованные камнем и льдом физически, а может быть, и морально, как ее мир, известный ей с детства.

А еще она сумела разглядеть, что его высокомерие наносное.

–  Я думал, мы с этим уже покончили.

Ее пальцы крепче сомкнулись на его бедрах.

–  И да и нет. Я хочу знать, кто ты на самом деле, Рандур Эстеву.

–  Вы будете разочарованы, – отвечал он небрежно.

–  Вряд ли. По-моему, то, что ты так стараешься помочь своей матери, свидетельствует о твоем благородстве.

–  Я не хочу говорить об этом.

–  Скажи, – сменила тему Эйр, – ты спал со столькими женщинами, а ты в кого-нибудь влюблялся по-настоящему?

Он смотрел на нее сверху вниз, и по его замешательству она поняла, что он удивлен.

И продолжала:

–  Я хочу сказать, любил ли ты кого-нибудь больше, чем себя?

Он расхохотался и прижал ее к себе еще плотнее, так что весь следующий круг танца они соприкасались животами. Их движения стали плавными, в них ощущалась совершенно иная глубина, и, куда бы ни несли его ноги, она везде следовала за ним, поспевая с легкостью, ничем не нарушая ритма.