Ему хотелось думать, что в мире существуют еще абсолютные ценности и что правители Виллджамура не погрязли в моральном нигилизме. Что нужно делать добро, стремиться к добру, а зла следует избегать. Это казалось Джериду естественным законом жизни, без которого нельзя существовать.

Следователю надо верить в закон, это помогает в работе.

–  Что же мы можем сделать? – Фулкром положил обе руки на край стены и тоже стал смотреть на лагерь у ее подножия. – Если такое творится на самом верху… Нас никто не поддержит.

–  Вполне вероятно. Но может быть, ты знаешь еще кого-то, кому можно доверять?

–  Разумеется, – кивнул Фулкром. – В инквизиции есть хорошие парни. Если на то пошло, то у меня и среди стражи контакты найдутся.

–  Вот и хорошо. Я позабочусь об оружии. А ты пока попроси всех достойных доверия знакомых в инквизиции – пусть они проследят, не начнутся ли где необычные перемещения людей. Чтобы перевести такую толпу народу из-под стен города куда-то еще, придется немало потрудиться, и это не может пройти незамеченным. Закон действительно на нашей стороне, так что, если кто-нибудь обнаружит, чем мы занимаемся, нас не так просто будет остановить.

–  Если только убить, – заметил Фулкром.

–  Вот именно. Если только убить.

–  И все же, пока мы не узнаем, как именно Уртика собирался уничтожить всех этих людей, нам будет трудно расстроить его планы. Как можно убить столько народу, чтобы никто не узнал об этом?

Джерид умолк, задумавшись над этим вопросом, но так никакого ответа и не нашел.

Давненько уже Джериду не доводилось принимать участия в вооруженном выступлении, да еще в таком серьезном. В последний раз он стрелял из арбалета еще до рождения Джохинна, когда брали подпольную сеть коррумпированных гвардейцев, которые похищали в Кейвсайде хорошеньких девушек и продавали их в наложницы богатым землевладельцам с окраин империи.

Но теперь им противостояла не кучка ренегатов, а могущественный канцлер. Уртика явно обезумел от жажды власти и готов был на все для удовлетворения своих сумасшедших амбиций. Понятно, что, с его точки зрения, устранение беженцев – дело едва ли не богоугодное, ведь тем самым он уменьшит нагрузку на систему жизнеобеспечения города и предотвратит недовольство населения. Чтобы Уртика и впредь мог спокойно занимать свое кресло, беженцы должны были умереть.

Румели вместе наблюдали знакомую картину городского вечера. Перед ними стояла трудная задача, но выбора у них не было. Джерида очень огорчало, что его любимый город поддался порче. Лишь одно имело теперь значение – сделать все, что в его силах.