— Наши ребята, с базы, — объяснил мне и Ольке сержант. — Надежные люди. Саня Бухта, — кивнул на блондина, затем положил руку смуглолицему на плечо. — А это Рафат. Косит под азиата, но щирый хохол, гражданин Украины. Умеет лепить галушки и танцует гопак, правда, Рафат?

Таким представлением Бакун намеревался хоть как-то нас развеселить, но ему это не удалось. Внутреннее напряжение не позволяло мозгу отвлечься даже на такую невинную шутку. Так что прошло без необходимого внимания.

— Салман, — называюсь парням.

— Наслышаны, — отвечает Бухта.

— А это Ольга, — выступил наперед Трофимов, — она наша центральная фигура, потому что имеет то, чего не имеем мы, но что нам очень нужно. Такая вот исходная информация. Остается верить на слово. Короб верил, и мы верим.

— Сколько человек на «конфетке» вас поддержат? — спросила Ольга, скрестив на груди руки. Смотрела она на прибывшее пополнение, но вопрос был адресован, скорее, Трофимову.

— Если б хоть знать, о какой поддержке речь, — ответил он.

— Поставлю вопрос по-другому, — Ольга повернулась к нему всем корпусом, они встретились взглядами. — Скольких человек ты хочешь оставить в живых?

— Не считал. Но, думаю, десятка три найдется.

— Военные?

— Не все. Но есть парни, которые того стоят. Рафат тоже не солдат.

Ольга просверлила смуглолицего глазами, будто вспоминала, могла ли видеть его раньше. Мне показалось, что она испытывала к отребью с «конфетки» такую же неприязнь, как и сам Жека. Что-то их в сей скрытой ненависти объединяло. А потому даже после заверения о «стоящих» парнях, принятых с улицы, в синих глазах проскользнуло подобие сомнения.

«Точно ли стоит спасать таких от испепеления?» — спрашивал ее потускневший взгляд.

— У них есть кто-то старший? — вместо этого спросила она. — Им придется совершать дочистку вручную.

Трофим шмыгнул носом, сдавил челюсти. Недостаток информации для него — военного, привыкшего к четкому плану действий и конкретно поставленной задаче, — был хуже всякой пытки. Он не понимал о чем речь, и это превращало его в лошковатого клиента на спиритическом сеансе у «провидицы» Ванги. Верить — все, что ему оставалось. И списать на веру все последующие расходы. Как и смерть комбата. Он остался без командира, и вся тяжеловесность принимаемых решений обвалилась на его плечи. С тем лишь отличием, что если Короб хоть частично был осведомлен о смысле их диверсии, то сам Трофимов непосредственно с Жекой даже разговора не имел.

Ольга спросила о зачистке. О какой? После чего? Когда? Эти вопросы загоняли его в непробивной тупик, из которого он мог смотреть только вверх. В небо. Там рождается вера, не так ли?