— Интересно, откуда он всё-таки взялся? — прервал мои размышления Володька.

— А кто его знает.

— Надо устанавливать его личность и связи. Представь заголовки: «Ритуальное убийство», «Прокуратура не хочет видеть истинных виновников трагедии».

— Я уже думал об этом. Вряд ли с установлением личности возникнут трудности. Наверняка он судимый, так что по дактилокарте Главный информационный центр нам раскладку даст.

Но ждать ответа из ГИЦа МВД не пришлось. Утром в мой кабинет зашёл старший опер из отдела по раскрытию особо тяжких преступлений и заявил, что прекрасно знает бродягу.

— Я ещё в райотделе работал, — сказал оперативник. — Полгода назад его в дежурку привели. Бомж. Поссорился на улице с каким-то грибом-боровиком, кажется, доцентом из политеха. Хотели дело по хулиганству возбуждать. Потом прикинули — больше чем на пятнадцать суток история не тянет. Отправили его в приют для бомжей. И нате — объявился.

— Бери дежурную машину, двигай в райотдел и бич-приёмник за документами, — велел я.

Вскоре передо мной лежала тоненькая папка с материалами. Фотографии — в фас, в профиль, протоколы задержания, объяснения, справки о судимости, из милиции по месту прописки. Я взял фото. Впалые щёки, гладкое, рыбье, какое-то обтекаемое лицо… И тот же цепкий взор человека, привыкшего замечать всё вокруг и видеть людей насквозь. Ничего общего с обычными равнодушно-рассеянными взорами бродяг, которых гонит злой ветер по просторам Руси-матушки.

«Ян Георгиевич Кунаков, 1951 года рождения, уроженец и житель города Калинина, образование среднее, не судим, временно не работает».

«21 января в 19.40 гражданин, назвавшийся Кулаковым Я. Г., приставал на улице Энгельса около дома 47 к гражданину Сотнику Г. И., доценту политехнического института. Был задержан подоспевшими гражданами и патрульным нарядом милиции в составе младшего сержанта милиции А. С. Павлова и Н. И. Смольяненко…» «В возбуждении уголовного дела по хулиганству отказать за отсутствием состава преступления».

«Я. Г. Кунаков был направлен в приют для лиц, ведущих скитальческий образ жизни. Выбыл оттуда 22 февраля…» — Надо переговорить с этим доцентом, — сказал Володька, бегло ознакомившись с документами. — Возможно, он знает что-то об этом типе.

— Сделаем…

На кафедре общественных наук политеха меня по телефону уведомили, что Григорий Иннокентьевич после первой пары отправился работать домой.

— Ну что, поехали к нему? — спросил я, без особой охоты поднимаясь со своего начальственного мягкого кресла.

— В тебе проснулся опер, — улыбнулся Володька.