Тут Серве услыхала плеск.

Скюльвенд, сняв рубаху, присел на корточки у воды, неловко зачерпывал ее левой рукой и промывал рану на правом предплечье. Девушка наблюдала за ним сквозь ресницы, делая вид, что спит. По его широкой спине змеились причудливые шрамы, вторая летопись в дополнение к тем узорам, что покрывали его руки.

Лес приутих, словно чувствуя ее взгляд. Тишину подчеркивало суровое величие деревьев. Даже одинокая птаха умолкла, уступив место плеску воды.

Серве не боялась скюльвенда — быть может, впервые за все это время. Она подумала, что сейчас он выглядит одиноким, даже задумчивым. Вот он опустил голову и принялся полоскать свои длинные черные волосы. Река плавно катилась мимо, неся веточки и пушинки. У дальнего берега расходились круги от бегущей по воде водомерки.

И тут она увидела на том берегу мальчишку.

Поначалу она заметила только его лицо, полускрытое мшистым буреломом. Потом разглядела тонкие руки и ноги, такие же неподвижные, как скрывающие их ветви.

«Есть ли у тебя мать?» — сонно подумала Серве, но когда сообразила, что мальчишка наблюдает за скюльвендом, ее охватил ужас.

«Уходи! Беги отсюда!»

— Степняк! — негромко окликнул Келлхус.

Застигнутый врасплох, скюльвенд резко обернулся на зов.

— Тус’афаро то грингмут т’ягга, — сказал Келлхус.

Серве почувствовала, как ее макушки коснулась его кивнувшая голова.

Скюльвенд проследил направление его взгляда, вгляделся в тенистый противоположный берег. Какой-то миг мальчишка и скюльвенд молча смотрели в глаза друг другу.

— Поди сюда, мальчик, — окликнул Найюр через реку. — Поди сюда, покажу чего-то.

Мальчишка заколебался. Видно было, что ему и страшно, и любопытно.

«Нет! Тебе надо бежать! Беги!»

— Иди сюда, — повторил Найюр, маня его рукой. — Мы тебе ничего плохого не сделаем.

Мальчишка вышел из-за груды валежника, настороженный, неуверенный…

— Беги! — взвизгнула Серве.

Мальчишка сиганул в лес, только спина сверкнула белым на фоне густой зелени.