…Олег пожалел, что спустился вниз, почти сразу. Смерть от бивших в упор многих стволов была кровавой и неприглядной. Внизу лежали девятнадцать трупов. Вийдану везло — он не только не потерял за прошедшие месяцы никого из своих, но где-то подцепил пополнение. И все они погибли тут — большинство в этом бою, а двое — у ручья.

Речь шла не о том, чтобы похоронить или хотя бы прикрыть погибших. Это — потом. Пока что они не обидятся, если их оставят лежать на камнях. Они обидятся, если лягут в могилы неотомщенными. Но это им не грозит. Даже если Рысям Гоймира придётся погибнуть за своих кровников Орлов. Месть, месть за своих, за славян! Месть страшная и неотвратимая, как гром Перуна! Месть!

Так думали и Олег, и Йерикка. А пока они начали, сами не зная, зачем это делают, стаскивать трупы в одно место. Может быть, просто потому, что ничего не делать и оставаться тут было страшно. За этим занятием их и застали вбегавшие в ложбину горцы.

Видно было, как они спешили — уж кто знает, что наговорил им Богдан. Но, вбегая на место трагедии, они останавливались и застывали в ужасе и гневе. Одрин вдруг закричал и бегом бросился к одному из тел, которых не успели коснуться Олег и Йерикка; Гоймир и Яромир разом его перехватили, стиснули, прижали к себе.

— Пустите! Сполох! — пронзительно закричал Одрин, и только теперь Олег узнал его брата-погодка, с которым Одрин в Вересковой пошёл в резные четы, из-за чего-то крупно повздорив. Но… если Сполох с Орлами — значит, и чета Борислава, в которую он ушёл, погибла?!. Едва ли Одрин думал об этом — он извивался так, что повисших на нём ребят мотало пушинками: — Сполох, й-ой, Сполох! Как стану теперь?! Что матери скажу, брат мой, брат!..

Вспышка ослабила Одрина. Его повалили. Гоймир, придерживая голову художника, что-то шептал. Потом — поднял голову:

— Ну что?

— Ушли в весь, — мотнул волосами Йерикка.

— Пойдём?

— А можно не ходить?

— Там они разом упьются и завалятся спать, — Гоймир широко улыбнулся, но одними губами: — А умные-то тем часом и идут, как дураки спят… Что та весь?

— Хрустальный Родник, — ответил Йерикка, а Олег добавил:

— Поэтичное название.

— Дай срок, выжлоки-то им друг друга стращать станут, — пообещал Гоймир, вставая. Одрин сел, обхватив голову руками: — Далёко ж?

— Вёрст семь. Добежим по холодку.

Гоймир кивнул и, отвернувшись, оглядел место побоища.

— Заплатят они нам, — почти прошептал он, — да и мы уж платим…

Олег тоже осмотрелся, будто всё тут впервые увидел. И понял отчётливо — этого не забыть никогда. И не ради мести, а просто потому, что такое не получится забыть, даже если очень-очень захочешь… Не важно — победим, проиграем: любой итог уже не вернёт к жизни никого из погибших ребят. Для них всё кончилось здесь — кончилось, больше НИЧЕГО не будет.