* * *

Чета бежала не слишком быстро, но уверенно, не спотыкаясь на осыпях, не попадая ногами в расщелины — только еле слышно шуршали куты на камнях, да слышалось ровное, размеренное дыхание. Наследили хангары здорово, не собьёшься…

«По холодку добежим, — вспомнил Олег слова Йерикки. Сейчас они звучали иронично: пот заливал глаза, струился по спине, автомат при каждом прыжке беспощадно всаживал рукоятку затвора под рёбра. — Вот тебе холодок!»

Сердце дрожащим комком подкатывало к горлу. Рваный ритм бега выбивал из равновесия, ноги, казалось, отказываются служить, и Олег серьёзно опасался, что может просто упасть. Мысли о погибших или предстоящем бое его больше не волновали. Погибли? Отлично, им не надо никуда бежать! Не надо вообще шевелиться… Бой? Да великолепно, ура, лишь бы не надо было так двигать ногами… Да-а, это не стадион…

Но Гоймиром он ещё мог восхищаться — и совершенно искренне. Князь-воевода вёл себя, как настоявши предводитель: не только бежал, но ещё и вертелся вокруг остальных бегущих, следя, чтобы никто не отставал, подбадривал, подгонял. Казалось, он совершенно непрошибаем для усталости. Хотя это, конечно, так не было, просто не могло быть так.

Олегу казалось, что он бежит по раскалённому железу. С ужасом ожидая очередного толчка боли при приземлении, мальчишке клялся себе, что не сможет больше сделать ни шагу, что он просто упадёт… но тело снова взвивалось в воздух в очередном прыжке. И ещё. Я опять…

…До Хрустального Ручья чета добралась около двух часов ночи, в то самое время, когда становилось уже по-настоящему темно.

Три десятка, аккуратных домиков стояли в форме креста вдоль двух улочек, сходившихся у церкви. Деревню окружал словно светящийся в серой тьме березнячок. О то всей картины веяло бы покоем и миром ночного отдыха… вот только два дома уже догорали, на улицах лежали тут и там длинные тёмные мешки. Трупы… Возле нескольких домов стояли, привязанные и рассёдланные кони хангаров.

Всё это очень мало интересовало Олега. Он рухнул в начавший уже жухнуть папоротник, растянул ремни кутов и стащил их с пылающих ног, стиснув зубы, с удовольствием поставил ступни на мох. Не сбил нигде — и то хорошо…

Остальные тоже разувались. Гоймир никого не торопил — сидел, прислонившись затылком к камню, закрыв глаза и уронив руки на колени. Он разуваться не стал.

— Мне он что-то не нравится, — еле слышно шепнул Олег Йерикке, который рядом растирал подъём ног. Не поднимая головы, тот усмехнулся:

— Не удивлюсь, если он решил себя в конце концов загнать.

— Мне что, до конца дней своих чувствовать себя виноватым?! — раздражённо спросил Олег. Йерикка головы опять-таки не поднял: