«Великие все еще прислушиваются к тебе…»

Найюр вглядывался изо всех сил, но никак не мог разглядеть дунианина — равно как и Серве.

— Дышит ли он? — воскликнул Найюр. — Бьется ли еще его сердце?

Окружавшие его айнрити переглядывались в смущении и тревоге. Никто не ответил.

«Пьянчуги с собачьими глазами!»

Он продолжал с отвращением пробиваться через толпу, расталкивая людей. В конце концов он добрался до оцепления шрайских рыцарей, один из которых уперся ладонью ему в грудь, желая остановить скюльвенда. Найюр хмуро смотрел на него, пока рыцарь не убрал руку, потом снова вгляделся во тьму под кроной Умиаки.

Он ничего не увидел.

Некоторое время Найюр раздумывал: не прорубить ли себе дорогу? Затем с противоположной стороны Умиаки прошла процессия шрайских рыцарей с факелами, и на краткий миг Найюр заметил силуэт — ее или его?

Айнрити, стоящие в первых рядах, разразились криками, кто восторженными, кто издевательскими. Сквозь рев Найюр услыхал бархатный голос, какой могло слышать только его сердце.

«Это хорошо, что ты пришел… Это правильно».

Найюр в ужасе уставился на тело, распятое в кольце. Затем цепочка факелов удалилась, и землю под Умиаки вновь окутала тьма. Гвалт голосов пошел на убыль, распался на отдельные выкрики.

«Все люди, — сказал голос, — должны знать свою работу».

— Я пришел посмотреть, как ты страдаешь! — выкрикнул Найюр. — Я пришел посмотреть, как ты умираешь!

Краем глаза он заметил, как люди начали встревоженно на него оборачиваться.

«Но почему? Почему ты этого хочешь?»

— Потому что ты предал меня!

«Как? Как я тебя предал?»

— Тебе достаточно было говорить! Ты — дунианин!

«Ты слишком высоко меня ценишь… Даже выше, чем эти айнрити».

— Потому что я знаю! Я один знаю, что ты такое! Я один могу уничтожить тебя!