— Ну?

— Он предложил мне пойти и спросить самого Келлхуса. Тогда…

Пройас заколебался, тщетно пытаясь сделать рассказ немного деликатнее. С балкона донесся новый раскат грома.

— Тогда я и обнаружил Эсменет в его постели.

Ахкеймион на миг зажмурился. Когда же он открыл глаза, взгляд его был тверд.

— И твои дурные предчувствия перешли в искренние сомнения… Я тронут.

Пройас предпочел не обращать внимания на сарказм.

— После этого я уже не мог отмахиваться от доводов Конфаса. Я размышлял над всем случившимся. То, что произошло, причиняло мне боль, и я боялся, что если приму сторону Конфаса, то брошу искры на трут.

— Ты боялся войны между ортодоксами и заудуньяни?

— И до сих пор боюсь! — вскричал Пройас. — Хотя это вряд ли имеет значение, раз снаружи нас поджидает падираджа со своими волками пустыни.

Как только все могло дойти до такого критического положения?

— И что же ты решил?

— Конфас откопал свидетелей, — сказал Пройас, пожав плечами. — Они заявили, что знали человека, водившего караваны на север, и что этот человек до своей гибели в пустыне говорил, что в Атритау нет князя.

— Слухи, — отрезал Ахкеймион. — Никчемное доказательство. Ты сам знаешь. Вполне возможно, это была уловка со стороны Конфаса. Мертвецы вообще имеют привычку рассказывать самые удобные истории.

— Так думал и я, пока это не подтвердил скюльвенд.

Ахкеймион подался вперед, гневно и потрясенно нахмурившись:

— Подтвердил? Что ты имеешь в виду?

— Он назвал Келлхуса князем пустоты.

Некоторое время колдун сидел неподвижно, уставившись в пространство. Он знал, какое наказание полагается за нарушение святости каст. Все это знали. Кастовые дворяне Трех Морей берегли свитки своих предков отнюдь не из сентиментальных соображений, а по гораздо более веским причинам.

— Он мог солгать, — задумчиво проговорил Ахкеймион. — Например, чтобы вернуть Серве.