Охотник при падении сломал шею и умер почти мгновенно. Но сведённые судорогой мышцы даже после смерти удерживали тело в напряжённой позе эмбриона.

Хэдхантер был при полной снаряге. Ну почти. Не хватало только каски и сумки с запасными магазинами. Видимо, это добро осталось в вертушке.

Борис снова взглянул на колизейского в VIP-зоне. Тот уже перебежал на новое место, укрылся за столиком и, сменив магазин, стрелял опять. Понятно. Не хочется попадать в тресы. Парень решил сопротивляться до последнего.

И «последнее», конечно, не заставило себя долго ждать. По одинокому стрелку сверху шарахнули боевыми. А лёгкий пластиковый столик — ненадёжная защита. Автоматная очередь изрешетила и столик, и того, кто за ним прятался. Задела ещё нескольких человек, на свою беду оказавшихся рядом.

Всё, сопротивление было подавлено. В многотысячном колизее больше не отстреливался никто.

Вертолёты поднялись выше, сделали над стадионом контрольный круг и скрылись за трибунами.

Улетели? Да, видимо, вертушки сделали свою работу. Заканчивать охоту и собирать добычу будут другие. Непривычная вообще-то тактика. Наверное, у федеральных хэдов в цене только общекомандные баллы, а личные не учитываются вовсе. Хотя в операциях такого масштаба это, пожалуй, оправданно.

Борис видел, как потравленные зрители, содрогающиеся в кашле, но не утратившие ещё способности двигаться, медленно сползали с трибун, словно лава. Те немногие, кто ещё не успел вдохнуть хэдхантерского газа, устремились к выходам из колизея. Однако покинуть стадион-ловушку им не дали.

В широких проходах возникла давка. Люди отхлынули обратно. В толпе обезумевших ставродарцев замелькал пятнистый камуфляж.

В колизей входили наземные группы. Хэдхантеры в противогазах и с автоматами в руках теснили горожан обратно — в сизую пелену. Самых упрямых охотники за головами расстреливали в упор шприц-ампулами.

Вслед за хэдами в проходы между трибунами вкатывались, скрежеща бортами о стены, трес-транспорты. Охотники, не теряя времени даром, начинали грузить добычу.

Клубы газа уже заполнили почти весь стадион. Весь, кроме гладиаторской арены.

Несколько человек перебрались-таки через решётку внешнего ограждения и бросились к прозрачной стене, опоясывавшей центр поля. При иных обстоятельствах никто бы сюда по доброй воле не полез, но сейчас зрители надеялись найти на арене спасение. Или хотя бы отсрочку.

Напрасно, конечно, надеялись. Пластиковая стена возводилась с таким расчётом, чтобы человек не в состоянии был ни проломить её, ни перебраться через неё. Ни с одной стороны, ни с другой.