– Где Капрал? Капрала не вижу!.. – захрипел Костя, блуждая глазами. Он обернулся, и взгляд его воткнулся в черный автозак, урчащий уже двигателем, окутанный облаками выхлопных газов. – Неужели они его?.. Не может быть!..

– Сиди, не высовывайся! – бросил ему Трегрей. И, открыв дверцу, неспешно шагнул наружу.

Не обращая внимания на крики: «Лежать! Лежать!» и наставленные на него стволы, Олег в форме Северной Дружины, не поднимая рук, спокойно и неторопливо прошел мимо бойцов. Словно и не ему кричали, словно не на него направляли смертоносные стволы. Он шел к Артуру Казачку.

– Зафиксировать его, чего тормозите?! – взвизгнул бритоголовый спецназовец, выпрыгнув откуда-то сбоку.

– Отставить! – немедленно отрубил Казачок, взмахнув обеими руками. – Это свои! Свои! Отставить!

– Будь достоин! – игнорируя бритоголового, приветствовал Олег Артура.

Казачок моргнул несколько раз… Казалось, он борется с желанием протереть глаза или ущипнуть себя, дабы убедиться: то, что он видит, не галлюцинация, а самая что ни на есть реальность.

– Будь достоин! – повторил Трегрей.

Артур облизнул губы, еще раз прощупал Олега взглядом. Затем неуверенно ответил:

– Долг и Честь… Товарищ инструктор! – заговорил он быстрее. – Как вы здесь? Почему мне никто ничего?..

– Ты кто такой? – вклинился между Казачком и Олегом бритоголовый. – Артур, кто это?

– Свой, – повторил Казачок.

– Что значит – «свой»? Откуда здесь свой? У меня никаких инструкций… Документы! – рявкнул он в лицо Трегрею. – Предъявить документы!

– Какие под прикрытием могут быть документы? – толкнул бритоголового в плечо Артур.

Но Олег пожал плечами:

– Пожалуйста…

Чуть отступив, ровно настолько, чтобы сгрудившиеся за его спиной спецназовцы не могли видеть то, что он собирался «предъявить», Трегрей запустил ладонь во внутренний карман форменной куртки дружинника и – еще только вынимая руку, размеренно и медленно, как диктуют малограмотным, проговорил:

– Мне не мешать. Ничего не говорить и не двигаться с места, покуда не разрешу.

Бритоголовый, оцепенело уставившись на пустую ладонь, которую показал ему Олег, упруго сглотнул.

И замолчал, опустив руки.