Ножа было жалко — единственной приличной вещи, сохранившейся у него. Тем важнее подарить его в благодарность духам предков. Многие не вернутся никогда, а за него слово замолвили перед высшими. Целым и невредимым дошел.

Он поклонился вечному дубу огромных размеров. Кто говорил — шестьсот лет стоит, кто и тысячу. Немного таких громадин существует на здешней земле. Обхватить ствол руками потребовался бы добрый десяток человек. Сразу видно — непростое дерево, и для каждого живущего в округе он свят. Здесь приносят жертвы, тут выносят решение суда, сюда приходят помолиться.

Так что резанул слегка ладонь — не сильно, чтобы кровь на корни капнула, напоминая о близости рода и его лично и искренней благодарности. Оставил нож, воткнув в землю, и с легкой душой направился домой. Теперь можно.

Стоило ему выйти на опушку, раздался предупреждающий крик. Из длинных приземистых домов показались люди, тревожно высматривающие, кто заявился. В руках короткие метательные копья-дротики и луки. Меч в деревне имелся всего один. У отца. И кольчуга, добытая в бою в молодости, тоже у него единственная.

Точнее, последняя. Ушел в ней Лунек на войну, да содрали с пленного. И топорик, с которым он обращался мастерски, тоже. Обидно до слез. Умел метать в цель без промаха, бить с любой стороны, сверху, снизу и обеими руками. Мог вращать, скрывая направления удара, и бить в прыжке или падая. Даже парировать удары меча умел. К сожалению, неподходящим оказалось оружие против людей в броне.

А что среагировали на появление — так все верно. Пришел не с обычной стороны — в любые времена это подозрительно. Копье в руках — сомнительно вдвойне. На охоту с таким не отправляются. Ясеневое древко, окованное аппликациями из бронзы, и с узким хищным наконечником, удобным пробивать броню. И что идет открыто в одиночку, достаточно странно. Или с добрыми намерениями, или за спиной сила ратная, оттого и не боится.

Откуда им знать, что Лунек подобрал его под Яренгой, на месте побоища. Ничего удивительного нет, когда вырезают гарнизон вчистую, поймав за стенами и отрезав от города. При соотношении десяток на одного. Гораздо больше впечатлило, что это уже второй раз из горичан сделали откровенных дураков, взяв ненавистный город-крепость мгновенно и практически без боя.

И фем Грай держал слово! Отпустить под тысячу человек, не потребовав ничего, — это серьезно. Им не за что любить тцарскую власть, но они участвовали в бою с федератами, а если быть честным, попади на их земли — вели бы себя наверняка много хуже. Вешать своих за грабежи — такое лично ему в голову не пришло бы. А ведь все правильно. Добычу делить на каждого. Идущие в атаку не менее важны, чем просто перехватывающие беглецов и не позволяющие узнать о вторжении.