- Твой план основывается на если и может быть. - Скептически заметил Лукьянов. - Никаких точных данных.

   - А их и нет, пока мы не достигнем орбиты Нептуна. Там уже будет видно.

   - Решено! - хлопнул по столу металлической ладонью Михаил. На столешнице осталась вмятина, а голографическая карта мигнула и зарябила. - Отправляемся к Нептуну.

   - Однако, Молот, не мог бы ты сильно руками не размахивать, а то последнее работающее оборудование переломаешь. - Попов указал на стол.

   - Ничего. - Михаил махнул рукой. - Техники отремонтируют.

   Они подошли к орбите Нептуна через неделю. Топливо слили с баков грузовика - все равно его тащили на буксире - и разлили по кораблям. Штурмовикам было не привыкать работать в открытом космосе, поэтому перелив прошел штатно. Народ шатался по кораблям, ремонтники что-то чинили по мелочи, сетуя на нехватку запчастей, артиллеристы проверяли орудийные системы, пилоты с навигаторами сверяли курс, штурмовики отдыхали или тренировались в трюме среди стоящих истребителей. Орущие люди колотили друг друга руками и ногами, ловко приземляясь в невесомости. Потом Захар устроил бой без оружия и доспехов в одних трусах и носках. Штурмовики закувыркались по ангару, левитируя от ударов.

   Татьяна все это наблюдала из открытого кокпита. Ей так хотелось выбраться из надоевшего истребителя, вздохнуть воздух своими легкими, а не суррогатными механическими мехами, фильтрующими газы. Ей, конечно, не страшны отравляющие вещества, но от этого не легче. Все-таки быть зависимой от киберимплантов и каждую минуту думать о том, что один или другой орган отключится было невыносимо. Когда ей предложили участвовать в этом проекте, то она не сомневалась ни секунды - хотелось поквитаться с обидчиками. Ей тогда было всего восемнадцать - в армию набирали с пятнадцати. Дети шли во флот, чтобы защищать гражданское население. А сиротам из детдомов и вовсе туда была прямая дорога. Татьяна не была исключением. Как только она достигла призывного возраста, так сразу же подала заявление в приемную комиссию летной школы. Готовили их тщательно - все-таки настоящие люди. Тогда только-только появились первые солдаты, вылупившиеся из инкубаторов. Сначала на них смотрели как спасителей. Но командование считало иначе и использовало людские ресурсы как обычное пушечное мясо. Иногда вместе с инкубаторскими в бой шли и настоящие люди, которые теряли конечности, получали ранения, практически не совместимые с жизнью. Татьяна насмотрелась на умирающих десантников. Ведь ей не сразу доверили истребитель - необходимо было полетать на медботе. Та еще работенка. От стона умирающих не спасали даже наушники ПУ. Медботы всегда прикрывали пара штурмовиков, но в пылу сражения об этом забывали и снять раненых с подбитого корабля иногда бывало невозможно - судно кренилось, баки и боеприпас взрывались, хороня спасательную команду. Девушка избежала всего этого, но вдосталь насмотрелась крови. Особенно тогда, когда колпак кабины был пробит и тридцатимиллиметровая пуля угодила прямо в голову первого пилота. Татьяна сначала растерялась, но быстро, по инструкции, закрыла люк в медицинский отсек бота, перевела управление на свой пульт и повела кораблик к авианосцу. Воздух улетучился мгновенно, холод космоса проник в кабину, схватывая колени - на ней был гражданский скафандр с малым термообогревом, мощности которого явно не хватало. Татьяна довела транспорт до корабля на автомате. Ей самой потребовалась помощь - неделю провалялась на реабилитационной койке. После этого ее перевели на истребитель - пилотов катастрофически не хватало. Даже тупое командование понимало, что доверить с трудом построенную машину неподготовленному новичку, значит потерять и то и другое. В общей сложности Татьяна сделал пятьдесят вылетов на своей "Стрекозе", пока ее не сбили. Вот тогда доктор Фаустов и предложил ей этот эксперимент - совместить человека и машину. Первые солдаты подразделения "Зубр" уже появились и проект не был новым - никак не могли найти добровольца, а это было обязательное условие. Она согласилась. Когда поняла, что истребитель навсегда стал ее тюрьмой, на глаза навернулись слезы. Она так и проплакала одна в тишине ангара - ведь была единственной среди молчащих машин. Теперь она понимала, что чувствуют поломанные солдаты, засунутые в механическое нутро. И как она не хотела окончания этого кошмара, но расставаться с жизнью не собиралась. Особенно когда Крукс пообещал ей это. Где-то далеко, в подсознании, она понимала, что это невозможно, но жила надеждой. Пока ей в лицо не уперся ствол автомата.