Наконец ворота распахнулись, пропуская внутрь вереницу повозок с едой. Дун просто пересекла двор и вышла. Все оказалось легче легкого.

И вот теперь, глядя со скалы на реку внизу, она знала, как ей следовало поступить. Пробиваться дальше на запад больше было нельзя. Дорога оказалась слишком тяжела. Дун не могла прокормиться, да и сапоги скоро каши запросят. Возможность оставалась одна: спуститься к реке и следовать по течению. Может, лодку найти… Посмотрим, куда вода приведет!

Стоило принять решение, и на душе сразу полегчало. Дун поднялась на ноги и стала искать тропинку вниз.

23

23

В последующие годы Шаскара ни разу не упоминал о той их первой встрече, когда Фелл еще носил имя Эриш и был сыном недавно умершего Льва Востока.

Вторая встреча мальчика и полководца выдалась совершенно иной.

Эриша и других ребят, вернувшихся живыми из леса, отвели в самые глубокие подземелья под Алым дворцом. Пока длился спуск, они очень боялись, что вот сейчас он кончится и с ними будут делать такое! Но тоннели, растянувшиеся на долгие лиги, вели все вниз и вниз, и в конце концов Эришу захотелось какого угодно, но отдыха. После всех переживаний минувших дней, жуткого бегства от собак, потом восторга и после этого опять страха мальчишки попросту выдохлись. Самый старший из них лишь с большой натяжкой мог быть назван юношей, самый младший был и вовсе еще дитя.

Светловолосый мальчик молча тащился вперед, временами спотыкаясь. А потом совершенно неожиданно упал, словно от незримого удара, и остался лежать прямо в грязной луже на полу. Остальные неуклюже остановились, тычась один в другого. Все были закованы в тяжелые цепи, очень мешавшие двигаться.

Один из стражников пнул упавшего, но тот не пошевелился. Другие пленники стали переглядываться, и некоторое время спустя Сэми неохотно проговорил:

– Я его понесу.

Поднять безвольное тело закованными руками оказалось не так-то просто, но наконец Сэми справился. Стражники равнодушно смотрели. Потом процессия вновь тронулась. Пленники шаркали ногами в укороченных кандалах.

Наконец мальчишек загнали в камеру, где и оставили, даже не сняв соединявшую их цепь. В каземате царила кромешная тьма. Ощупью удалось установить, что камера была очень маленькая, едва-едва поместились. Вдоль стены в углублении протекал ручеек – вонючий, сточный. Пахло сыростью, страхом и нечистотами, наплывал сладковато-гнилостный дух разлагающейся плоти…

Дверь открылась всего раз – передали кувшин воды. Больше за трое суток они не получили ничего.

Потом, когда они уже успели увериться, что здесь-то их и бросят умирать с голоду, дверь снова открылась. Внутрь пролился слепящий свет факелов, и требовательный голос спросил: