Спускаюсь по холму, подхожу к машине. Ко мне бросаются слуги:

— Ваша светлость! Говорят, что там нашил что-то страшное?

Киваю в ответ:

— Да. Овраг с убитыми. И женщин, которых не кормили две недели.

Золка вскрикивает, затем зажимает рот руками. Сола с ужасом смотрит на меня. Кто-то из ребят потрясённо произносит:

— Как можно убивать своих?!

Я устало машу рукой:

— Всё. лучше меня ни о чём не спрашивайте. Это… Страшно. На самом деле страшно.

Пауза. Я окидываю их взглядом:

— Вы уж извините, но вы теперь поедете на телегах. В фургон положим тех, кого нашли.

— Ой, ваша светлость, зачем извиняться? Мы же всё понимаем. Конечно.

Снова пауза, потом Стан тихонько произносит:

— Ваша светлость, мы ваших уложили, палатку им поставили, надули…

…Ребят я обучил этому делу в первую же ночёвку…

— Ужин вам оставили. Вот он, укутали, чтобы не остыл…

Толкает в бок Золку. Та спохватывается, стремглав бросается в фургон, через мгновение выскакивает с чем то большим, и я узнаю одеяло. Она разворачивает ткань и достаёт оттуда кастрюльку, от которой вкусно пахнет. Затем ставит термос.

— А мы пойдём туда… Поможем…

Показывает рукой в сторону отсветов костров, на которых греют воду для спасённых.

— Хорошо.

— Посуду оставьте, ваша светлость. Я приду — помою.