Пётр встречает меня с довольным и одновременно злым видом.

— Видели, Михх?

Обводит рукой панораму лагеря и сбившихся в кучу освобождённых пленников, настороженно посматривающих на нас. Понятно, что они не ждут ничего хорошего для себя. Мы же военные. Как и те, что отловили их и пригнали сюда. Киваю ему в ответ:

— Как я вижу — тайная база, чтобы пересидеть лихие времена.

— Я тоже так считаю, господин эрц. Тут всего полно. И топливо, и оружие, и…

Прерываю его, хотя офицеру явно хочется похвастаться добычей:

— Сначала надо разобраться с людьми. Потери большие?

…Погибло двое. Один солдат, получил шальную пулю в лоб. И… Ребёнок. Мальчишка семи лет. Когда я открыл огонь из пулемёта, не удержался и высунулся из-за воза, сразу получив ранение в живот. Пока отбивались, пока захватывали лагерь — скончался от болевого шока и кровопотери на месте. Теперь мать воет над его телом, а отец, мрачный, буквально чёрный от горя, замер неподвижно, обхватив голову руками… Освобождено почти сто человек. Двадцать семь мужчин. Среди них докторов медицины, включая хирурга — трое. Пятеро плотников, шестеро крестьян, ветеринар, остальные — с бору по сосенке: юрист, адвокат, рабочие с фабрик. Всех использовали, как рабочую силу. Семьдесят три женщины. Все — молодые, красивые. И всех использовали для утех господ офицеров. А в свободное от этого время — как скотниц для ухода за животными. Из скотины взято сорок шесть лошадей, двадцать одну я убил. Увы. Пуля — дура. Она не разбирает, в кого пущена. Ей всё равно, кто цель — человек, животное… Главное — убить. Вот её задача… Ещё — трое свиней и двадцать коров. Огромное количество кормов — сено, солома, курганы жмыха. Около двадцати тонн продуктов: консервы, сушёное мясо, мука, соль, крупы. Десятки тюков тканей всех сортов, начиная от толстого сукна, до высших сортов шёлка. Скобяные товары — гвозди. Скобы. Крючья. Петли. Ощущение, что господа хотели строить настоящий городок или форт. Во всяком случае — вырубка с края поляны довольно большая… Я окидываю кучу освобождённых внимательным взглядом — не вяжется тут всё. Мужчин всего ничего. Причём, что интересно, половина их них к физическому труду непривычна. Солдат было, как мне сказали, полсотни. Но кто-то же нёс караул, ходил в наряды охранять пленников… Не женщины же рубили лес топорами? Подхожу к освобождённым вплотную. Останавливаюсь напротив адвоката. Обычно этот сорт человекообразных — самое дерьмо остального человечества. Я в своё время вешал их без разговоров и воплей об амнистии. Как и юристов. Одним миром мазаны.